Неточные совпадения
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с
тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она
вошла в гостиную.
Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел
войти в салон и еще менее умел из него выйти,
то есть перед выходом сказать что-нибудь особенно приятное.
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло
то же выражение, какое оно имело
в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана.
Вошла княгиня. Она была уже
в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
Они
вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе
тот особенный отпечаток новизны, который бывает
в хозяйстве молодых супругов.
В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что-нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения,
в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить...
Несмотря на
то, что чья-то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо
вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй
в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
В то время как Борис
вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь
в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
Митенька,
тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами
вошел в комнату.
— Она самая, — послышался
в ответ грубый женский голос, и вслед за
тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание
того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы,
вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья
в урочный час
входила для утреннего приветствия
в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она
входила и каждый день молилась о
том, чтоб это ежедневное свидание сошло благополучно.
Когда князь Андрей
вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к
тем местам, на которые попали
в первую минуту.
И
в то время как князь Андрей (не с
тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя
в гостиных, а с
тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером)
входил к отцу, старик сидел
в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле,
в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
— Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, André! Ты не забудь, что она воспитана и выросла
в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно
входить в положение каждого. Tout comprendre, c’est tout pardonner. [Кто всё поймет,
тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной
в деревне и
в ее положении? Это очень тяжело.
Точно
ту же фразу о графине Зубовой и
тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены. Он тихо
вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой
в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала
тот же разговор.
— Вероятно, — сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но
в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро
вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал
в сюртуке, с повязанною черным платком головою и с орденом Марии-Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
— У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, — сказал другой тоненький голос, и вслед за
тем в комнату
вошел поручик Телянин, маленький офицер
того же эскадрона.
Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между
тем французский батальон незамеченный
входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами
в воду и подходит к tête de pont.
Маленькая княгиня и m-lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о
том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о
том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал за ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m-lle Bourienne, еще из коридора слышные своими оживленно-переговаривавшими голосами,
вошли в комнату княжны.
В середине его рассказа,
в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки»,
в комнату
вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис.
Они вышли
в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из
той двери комнаты государя,
в которую
вошел Долгоруков) невысокого человека
в штатском платье, с умным лицом и резкою чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения.
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански-кротким видом, никогда не покидавшим ее,
вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на
то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа
в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
Немного погодя, Тихон
вошел в кабинет, как будто для
того, чтобы поправить свечи.
Как только он
вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы
в доме, но кроме
того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества.
Наташа сделалась влюблена с самой
той минуты, как она
вошла на бал. Она не была влюблена ни
в кого
в особенности, но влюблена была во всех.
В того, на кого она смотрела
в ту минуту, как она смотрела,
в того она и была влюблена.
Как только Николай
вошел в залу, его охватила
та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала
в эту зиму
в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей.
Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету,
вошел вечером
в его комнату с
тем официальным и торжественным видом, с которым
входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что
в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему...
В ту минуту, как дверь отворилась и
вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное
тому, которое он
в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком.
Решительно я
вошел во вкус войны, и
тем очень доволен;
то, что́ я видел
в эти три месяца — невероятно.
В ту минуту, как он
входил, он увидел, что нянька с испуганным видом спрятала что-то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после
тех блестящих условий,
в которых последний раз он видел своего друга
в Петербурге. Он поспешно
вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался
в дверь.
Явившись к полковому командиру, получив назначение
в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку,
войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным
в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал
то же успокоение,
ту же опору и
то же сознание
того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом.
В то самое время, как императоры
вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять
в то время, когда Александр вышел из павильона.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался
того, что́ он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер-фурьер, встретивший его, отворил ему дверь
в дежурную и Ростов
вошел.
И будто я ему говорю: «Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился», и думаю между
тем: «Правду ли я сказал?» И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел
в себя и
вошел со мной
в большой кабинет, держа большую книгу, писанную,
в александрийский лист.
Борис помнил
ту Наташу
в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локонов глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал четыре года
тому назад, и потому, когда
вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
Она поняла всё
то, что́ ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она
вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице.
В то время как князь Андрей
вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом.
Что́, как нет во мне
того, что́ он ищет этим взглядом?» Иногда она
входила в свойственное ей безумно-веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся.
Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы
в то время, как
входила Анисья Федоровна.
— Еще, пожалуйста еще, — сказала Наташа
в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметною улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настроивали и опять дребезжали
те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна
вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
Взорванный словом интриганка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтоб она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так,
то он последний раз говорит… Но он не успел сказать
того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом
вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и
вошла. «Гадко, скверно, —
в моем доме, — мерзавка-девчонка, только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами
вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала
в том самом положении,
в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Пьер ожидал найти князя Андрея почти
в том же положении,
в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда,
войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что-то о какой-то петербургской интриге.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтоб исполнить свое поручение. Наташа была
в постели, граф был
в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о
том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня
вошла к Марье Дмитриевне.
Балашев
вошел в маленькую приемную, из которой одна дверь вела
в кабинет,
в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император.
— Quant à celui qui a conseillé ce camp, le camp de Drissa, — говорил Паулучи,
в то время как государь,
входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался
в незнакомое ему лицо.
Он, пыхтя и что-то бормоча про себя,
вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых,
то до 12-го часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял
в передней.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о
том, где стоять предводителям,
в то время как
войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всею губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и
того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и
тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал-адъютантов
в Петербург и
входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
Когда Михаил Иваныч
вошел, у него
в глазах стояли слезы воспоминаний о
том времени, когда он писал
то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил
в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.