Неточные совпадения
— И что́ становятся? Порядку-то нет! — говорили солдаты. — Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать.
Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера-то приперли, — говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
— Ну, что́ ж это, господа! — сказал штаб-офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. — Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс-капитан, — обратился он к маленькому, грязному,
худому артиллерийскому
офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
В середине игры
офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на
худых лошадях следовали за ними.
— Я вас предупреждаю, ротмистр, — говорил один из
офицеров,
худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные
офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький,
худой человек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенною трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
Два
офицера, один в шарфе по мундиру на
худой, темно-серой лошади, другой в шинели, пешком стояли у угла Ильинки и о чем-то говорили.
Один —
офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой — очевидно солдат или денщик, приземистый,
худой, загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица.
Немного сзади, на
худой, тонкой, киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой
офицер в синей, французской шинели.
Генерал, который вел депо, с красным, испуганным лицом, погоняя свою
худую лошадь, скакал за каретой. Несколько
офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно-напряженные лица.
— Оставь, ребята, оставь, ничего! — махнул он рукой, входя в камеру. За ним вошел начальник этапа, болезненный и
худой офицер, да еще два-три молоденьких прапорщика конвойной команды. Фельдфебель, молодцевато выпятив грудь, вынырнул из темноты и мгновенно прилип к косяку вытянутой фигурой.
То, что я видел в городах, на узловых станциях железных дорог, не могло обнадеживать в исходе, сколько-нибудь благоприятном для Франции. Я видел только новобранцев, или мобилей из
плохих офицеров, или более комических, чем внушительных francs-tireurs (вольных стрелков, партизан), мальчиков, одетых какими-то шиллеровскими разбойниками.
Неточные совпадения
— Нечего их ни жалеть, ни жаловать! — сказал старичок в голубой ленте. — Швабрина сказнить не беда; а не
худо и господина
офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров.
— Ну, и не говорите, — посоветовал Тагильский. При огне лицо его стало как будто благообразнее:
похудело, опали щеки, шире открылись глаза и как-то добродушно заершились усы. Если б он был выше ростом и не так толст, он был бы похож на
офицера какого-нибудь запасного батальона, размещенного в глухом уездном городе.
«Но ведь это еще
хуже, если ничтожество,
хуже», — кричал темнолицый больной
офицер.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее:
офицер, плотный человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял в коротком халате и еще более коротких штанах длинный,
худой арестант с бритой половиной головы.
Старшой хотел уходить, когда вошел другой унтер-офицер и вслед за ним высокий,
худой арестант с подбитым глазом и редкой бородкой.