Неточные совпадения
— Ах да, позвольте вас познакомить, —
сказал он. — Мои
товарищи: Филипп Иваныч Никитин, Михаил Станиславич Гриневич, — и обратившись к Левину: — земский деятель, новый, земский человек, гимнаст, поднимающий одною рукой пять пудов, скотовод и охотник и мой друг, Константин Дмитрич Левин, брат Сергея Иваныча Кознышева.
— Нет, не испорчу! Ну, а ваша жена? —
сказала вдруг баронесса, перебивая разговор Вронского с
товарищем. — Мы здесь женили вас. Привезли вашу жену?
— Приезжайте обедать ко мне, — решительно
сказала Анна, как бы рассердившись на себя за свое смущение, но краснея, как всегда, когда выказывала пред новым человеком свое положение. — Обед здесь не хорош, но, по крайней мере, вы увидитесь с ним. Алексей изо всех полковых
товарищей никого так не любит, как вас.
— Ты говоришь Могучий Ланковского. Это лошадь хорошая, и я советую тебе купить, —
сказал Яшвин, взглянув на мрачное лицо
товарища. — У него вислозадина, но ноги и голова — желать лучше нельзя.
— Отчего? Подумай, у меня выбор из двух: или быть беременною, то есть больною, или быть другом,
товарищем своего мужа, всё равно мужа, — умышленно поверхностным и легкомысленным тоном
сказала Анна.
— Удивительно, как он похож на
товарища прокурора Свентицкого, —
сказал один из гостей по-французски про камердинера в то время, как Вронский хмурясь читал письмо.
Левину хотелось поговорить с ними, послушать, что они
скажут отцу, но Натали заговорила с ним, и тут же вошел в комнату
товарищ Львова по службе, Махотин, в придворном мундире, чтобы ехать вместе встречать кого-то, и начался уж неумолкаемый разговор о Герцеговине, о княжне Корзинской, о думе и скоропостижной смерти Апраксиной.
— Он был очень болен после того свидания с матерью, которое мы не пре-ду-смотрели, —
сказал Алексей Александрович. — Мы боялись даже за его жизнь. Но разумное лечение и морские купанья летом исправили его здоровье, и теперь я по совету доктора отдал его в школу. Действительно, влияние
товарищей оказало на него хорошее действие, и он совершенно здоров и учится хорошо.
Старик проворчал что-то в ответ и отошел, понурив голову, а Василий пошел к
товарищам сказать, чтобы готовились. От должности помощника старосты он отказался ранее, и на eгo место уже выбрали другого. Беглецы уложили котомочки, выменяли лучшую одежду и обувь, и на следующий день, когда действительно стали снаряжать рабочих на мельницу, они стали в число выкликаемых. В тот же день с постройки все они ушли в кусты. Не было только Бурана.
Неточные совпадения
Осклабился,
товарищам //
Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
— Ну, нечего делать!.. в другой раз! —
сказал он, засмеявшись, и удалился к своим пристыженным
товарищам, которые тотчас увели его в другую комнату.
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать; на вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом, и что за это
товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было
сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
Бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение, узнавши об жалком его положении, собрали тут же для него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же
товарищи ему бросили,
сказавши: «Эх ты, жила!» Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал о таком поступке бывших учеников своих; слезы градом полились из погасавших очей, как у бессильного дитяти.
Хотя ему на часть и доставался всегда овес похуже и Селифан не иначе всыпал ему в корыто, как
сказавши прежде: «Эх ты, подлец!» — но, однако ж, это все-таки был овес, а не простое сено, он жевал его с удовольствием и часто засовывал длинную морду свою в корытца к
товарищам поотведать, какое у них было продовольствие, особливо когда Селифана не было в конюшне, но теперь одно сено… нехорошо; все были недовольны.