Неточные совпадения
Когда он думал о ней, он мог себе живо представить ее всю, в особенности прелесть этой,
с выражением детской ясности и доброты, небольшой белокурой головки, так свободно поставленной на статных девичьих
плечах.
— Хорошо тебе так говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое
плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется любовь, и ты пропал, пропал! —
с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
Молодцоватый кондуктор, на ходу давая свисток, соскочил, и вслед за ним стали по одному сходить нетерпеливые пассажиры: гвардейский офицер, держась прямо и строго оглядываясь; вертлявый купчик
с сумкой, весело улыбаясь; мужик
с мешком через
плечо.
Анна была не в лиловом, как того непременно хотела Кити, а в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные
плечи и грудь и округлые руки
с тонкою крошечною кистью.
— Нет, я не брошу камня, — отвечала она ему на что-то, — хотя я не понимаю, — продолжала она, пожав
плечами, и тотчас же
с нежною улыбкой покровительства обратилась к Кити. Беглым женским взглядом окинув ее туалет, она сделала чуть-заметное, но понятное для Кити, одобрительное ее туалету и красоте движенье головой. — Вы и в залу входите танцуя, — прибавила она.
Он знал, что у ней есть муж, но не верил в существование его и поверил в него вполне, только когда увидел его,
с его головой,
плечами и ногами в черных панталонах; в особенности когда он увидал, как этот муж
с чувством собственности спокойно взял ее руку.
— Ну, bonne chance, [желаю вам удачи,] — прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания веера, и движением
плеч опуская поднявшийся лиф платья,
с тем чтобы, как следует, быть вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все глаза.
И
с озлоблением, как будто со страстью, бросается убийца на это тело, и тащит, и режет его; так и он покрывал поцелуями ее лицо и
плечи.
— Здесь лошадь Ma-к… Мак… никогда не могу выговорить это имя, — сказал Англичанин через
плечо, указывая большим,
с грязным ногтем пальцем на денник Гладиатора.
Начинавшее уже темнеть от пота
плечо Фру-Фру поравнялось
с крупом Гладиатора.
Сережа, и прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать.
С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив
с гувернанткой, держал сына за
плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Анна, покрасневшая в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла
с плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его на террасу и тотчас же вернулась.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на
плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал
с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Лили тоже стала проситься к нему, и мать передала ее ему; он посадил ее на
плечо и побежал
с ней.
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил в обоз
с другими возами. Бабы
с граблями на
плечах, блестя яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно, в раз, подхватили опять
с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
— Да, это очень дурно, — сказала Анна и, взяв сына за
плечо не строгим, а робким взглядом, смутившим и обрадовавшим мальчика, посмотрела на него и поцеловала. — Оставьте его со мной, — сказала она удивленной гувернантке и, не выпуская руки сына, села за приготовленный
с кофеем стол.
Благовидная молодайка
с полными, оттягивавшими ей
плечи ведрами прошла в сени. Появились откуда-то еще бабы молодые, красивые, средние и старые некрасивые,
с детьми и без детей.
Она положила обе руки на его
плечи и долго смотрела на него глубоким, восторженным и вместе испытующим взглядом. Она изучала его лицо за то время, которое она не видала его. Она, как и при всяком свидании, сводила в одно свое воображаемое мое представление о нем (несравненно лучшее, невозможное в действительности)
с ним, каким он был.
― Сядьте! мне нужно говорить
с вами, ― сказал он, положив портфель под мышку и так напряженно прижав его локтем, что
плечо его поднялось.
Доктор отнял ее руки, осторожно положил ее на подушку и накрыл
с плечами. Она покорно легла навзничь и смотрела пред собой сияющим взглядом.
Избранная Вронским роль
с переездом в палаццо удалась совершенно, и, познакомившись чрез посредство Голенищева
с некоторыми интересными лицами, первое время он был спокоен. Он писал под руководством итальянского профессора живописи этюды
с натуры и занимался средневековою итальянскою жизнью. Средневековая итальянская жизнь в последнее время так прельстила Вронского, что он даже шляпу и плед через
плечо стал носить по-средневековски, что очень шло к нему.
Всё это знал Левин, и ему мучительно, больно было смотреть на этот умоляющий, полный надежды взгляд и на эту исхудалую кисть руки,
с трудом поднимающуюся и кладущую крестное знамение на тугообтянутый лоб, на эти выдающиеся
плечи и хрипящую пустую грудь, которые уже не могли вместить в себе той жизни, о которой больной просил.
— Нет. Вы взгляните на него, — сказал старичок, указывая расшитою шляпой на остановившегося в дверях залы
с одним из влиятельных членов Государственного Совета Каренина в придворном мундире
с новою красною лентою через
плечо. — Счастлив и доволен, как медный грош, — прибавил он, останавливаясь, чтобы пожать руку атлетически сложенному красавцу камергеру.
Сонно улыбаясь, всё
с закрытыми глазами, он перехватился пухлыми ручонками от спинки кровати за ее
плечи, привалился к ней, обдавая ее тем милым сонным запахом и теплотой, которые бывают только у детей, и стал тереться лицом об ее шею и
плечи.
— Лучше тебя нет!.. —
с отчаянием закричал он сквозь слезы и, схватив ее за
плечи, изо всех сил стал прижимать ее к себе дрожащими от напряжения руками.
Он пожал
плечами с видом недоумения и отчаяния.
На сцене певица, блестя обнаженными
плечами и бриллиантами, нагибаясь и улыбаясь, собирала
с помощью тенора, державшего ее за руку, неловко перелетавшие через рампу букеты и подходила к господину
с рядом по середине блестевших помадой волос, тянувшемуся длинными руками через рампу
с какою-то вещью, — и вся публика в партере, как и в ложах, суетилась, тянулась вперед, кричала и хлопала.
Когда экипаж остановился, верховые поехали шагом. Впереди ехала Анна рядом
с Весловским. Анна ехала спокойным шагом на невысоком плотном английском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее
с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные
плечи, тонкая талия в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка поразили Долли.
Мундиры старых дворян были сшиты постаринному,
с буфочками на
плечах; они были, очевидно, малы, коротки в талиях и узки, как будто носители их выросли из них.
Молодые же были в дворянских расстегнутых мундирах
с низкими талиями и широких в
плечах,
с белыми жилетами, или в мундирах
с черными воротниками и лаврами, шитьем министерства юстиции.
― А! вот и они! ― в конце уже обеда сказал Степан Аркадьич, перегибаясь через спинку стула и протягивая руку шедшему к нему Вронскому
с высоким гвардейским полковником. В лице Вронского светилось тоже общее клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на
плечо Степану Аркадьичу, что-то шепча ему, и
с тою же веселою улыбкой протянул руку Левину.
Это была не картина, а живая прелестная женщина
с черными вьющимися волосами, обнаженными
плечами и руками и задумчивою полуулыбкой на покрытых нежным пушком губах, победительно и нежно смотревшая на него смущавшими его глазами.
И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась
с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в
плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колена.
— И ее закопают и Федора подавальщика
с его курчавой, полною мякины бородой и прорванной на белом
плече рубашкой закопают.