Неточные совпадения
— Вы мне гадки, отвратительны! — закричала она, горячась всё более и более. — Ваши слезы —
вода! Вы никогда не любили меня;
в вас нет ни сердца, ни благородства! Вы мне мерзки, гадки, чужой, да, чужой совсем! — с болью и злобой произнесла она это ужасное для себя слово чужой.
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел отдать всё состояние брату, что он
в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из
воды. Словом, герой, — сказала Анна, улыбаясь и вспоминая про эти двести рублей, которые он дал на станции.
И когда он вышел из вагона
в Бологове, чтобы выпить сельтерской
воды, и увидал Анну, невольно первое слово его сказало ей то самое, что он думал.
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой,
в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил
в него и испытал неприятное чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий
в этом источнике собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила
воду.
— Ну, и Бог с тобой, — сказала она у двери кабинета, где уже были приготовлены ему абажур на свече и графин
воды у кресла. — А я напишу
в Москву.
И знаменитый доктор изложил свой план лечения
водами Соденскими, при назначении которых главная цель, очевидно, состояла
в том, что они повредить не могут.
И доктор пред княгиней, как пред исключительно умною женщиной, научно определил положение княжны и заключил наставлением о том, как пить те
воды, которые были не нужны. На вопрос, ехать ли за границу, доктор углубился
в размышления, как бы разрешая трудный вопрос. Решение наконец было изложено: ехать и не верить шарлатанам, а во всем обращаться к нему.
Еще
в феврале он получил письмо от Марьи Николаевны о том, что здоровье брата Николая становится хуже, но что он не хочет лечиться, и вследствие этого письма Левин ездил
в Москву к брату и успел уговорить его посоветоваться с доктором и ехать на
воды за границу.
В тумане полились
воды, затрещали и сдвинулись льдины, быстрее двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и на самую Красную Горку, с вечера, разорвался туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна.
На этом кругу были устроены девять препятствий: река, большой,
в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава с
водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с
водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки.
Оставалась одна последняя канавка с
водой в два аршина.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла
в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и
в прежние года, он с открытием весны поехал на
воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся
в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался
в Петербурге.
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия
вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив
в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то
в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
Как и во всех местах, где собираются люди, так и на маленьких немецких
водах, куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация общества, определяющая каждому его члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица
воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на
воды, тотчас же устанавливалось
в свойственное ему место.
На
водах в этом году была настоящая немецкая фюрстин, вследствие чего кристаллизация общества совершалась еще энергичнее.
Из таких лиц
в особенности занимала ее одна русская девушка, приехавшая на
воды с больною русскою дамой, с мадам Шталь, как ее все звали.
Мадам Шталь принадлежала к высшему обществу, но она была так больна, что не могла ходить, и только
в редкие хорошие дни появлялась на
водах в колясочке.
Впрочем,
в ожидании поры исполнять
в больших размерах свои планы, Кити и теперь, на
водах, где было столько больных и несчастных, легко нашла случай прилагать свои новые правила, подражая Вареньке.
Уже перед концом курса
вод князь Щербацкий, ездивший после Карлсбада
в Баден и Киссинген к русским знакомым набраться русского духа, как он говорил, вернулся к своим.
Но эти неприятные известия потонули
в том море добродушия и веселости, которые всегда были
в нем и особенно усилились Карлсбадскими
водами.
На другой день по своем приезде князь
в своем длинном пальто, со своими русскими морщинами и одутловатыми щеками, подпертыми крахмаленными воротничками,
в самом веселом расположении духа пошел с дочерью на
воды.
Вернувшись с Кити с
вод и пригласив к себе к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести стол и кресла
в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
Князь разложил подле себя свои покупки, резные сундучки, бирюльки, разрезные ножики всех сортов, которых он накупил кучу на всех
водах, и раздаривал их всем,
в том числе Лисхен, служанке и хозяину, с которым он шутил на своем комическом дурном немецком языке, уверяя его, что не
воды вылечили Кити, но его отличные кушанья,
в особенности суп с черносливом.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная
в воде, — ему было очень хорошо.
В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Еще радостнее были минуты, когда, подходя к реке,
в которую утыкались ряды, старик обтирал мокрою густою травой косу, полоскал ее сталь
в свежей
воде реки, зачерпывал брусницу и угощал Левина.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка, как эта теплая
вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас после этого наступала блаженная медленная прогулка с рукой на косе, во время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и то, что делалось вокруг,
в лесу и
в поле.
Всякое стеснение перед барином уже давно исчезло. Мужики приготавливались обедать. Одни мылись, молодые ребята купались
в реке, другие прилаживали место для отдыха, развязывали мешочки с хлебом и оттыкали кувшинчики с квасом. Старик накрошил
в чашку хлеба, размял его стеблем ложки, налил
воды из брусницы, еще разрезал хлеба и, посыпав солью, стал на восток молиться.
Сергей Иванович давно уже отобедал и пил
воду с лимоном и льдом
в своей комнате, просматривая только что полученные с почты газеты и журналы, когда Левин, с прилипшими от пота ко лбу спутанными волосами и почерневшею, мокрою спиной и грудью, с веселым говором ворвался к нему
в комнату.
Кити писала с
вод, что ничто ей так не улыбается, как провести лето с Долли
в Ергушове, полном детских воспоминаний для них обеих.
Когда уже половина детей были одеты, к купальне подошли и робко остановились нарядные бабы, ходившие за сныткой и молочником. Матрена Филимоновна кликнула одну, чтобы дать ей высушить уроненную
в воду простыню и рубашку, и Дарья Александровна разговорилась с бабами. Бабы, сначала смеявшиеся
в руку и не понимавшие вопроса, скоро осмелились и разговорились, тотчас же подкупив Дарью Александровну искренним любованьем детьми, которое они выказывали.
Я знаю его, я знаю, что он, как рыба
в воде, плавает и наслаждается во лжи.
Правда, что тон ее был такой же, как и тон Сафо; так же, как и за Сафо, за ней ходили, как пришитые, и пожирали ее глазами два поклонника, один молодой, другой старик; но
в ней было что-то такое, что было выше того, что ее окружало, —
в ней был блеск настоящей
воды бриллианта среди стекол.
Серпуховской вошел
в дом,
в уборную, чтоб умыть руки, и нашел там Вронского; Вронский обливался
водой.
Горница была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся
в лужах, не натоптала пол, и указал ей место
в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка
в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa
водой к колодцу.
Наивный мужик Иван скотник, казалось, понял вполне предложение Левина — принять с семьей участие
в выгодах скотного двора — и вполне сочувствовал этому предприятию. Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из денника, или наливать
воду, или подчищать навоз.
Что же вы ответите ему, когда невинный малютка спросит у вас: «папаша! кто сотворил всё, что прельщает меня
в этом мире, — землю,
воды, солнце, цветы, травы?» Неужели вы скажете ему: «я не знаю»?
Весело было пить из плоской чаши теплое красное вино с
водой, и стало еще веселее, когда священник, откинув ризу и взяв их обе руки
в свою, повел их при порывах баса, выводившего «Исаие ликуй», вокруг аналоя.
Два мальчика
в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе, лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову на руки, и смотрел задумчивыми голубыми глазами на
воду. О чем он думал?
Ему было девять лет, он был ребенок; но душу свою он знал, она была дорога ему, он берег ее, как веко бережет глаз, и без ключа любви никого не пускал
в свою душу. Воспитатели его жаловались, что он не хотел учиться, а душа его была переполнена жаждой познания. И он учился у Капитоныча, у няни, у Наденьки, у Василия Лукича, а не у учителей. Та
вода, которую отец и педагог ждали на свои колеса, давно уже просочилась и работала
в другом месте.
Нахмуренный вернулся он
в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк с сельтерской
водой, велел себе подать того же.
Яшвин, опрокинув еще рюмку коньяку
в шипящую
воду, выпил и встал, застегиваясь.
Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что то, что делалось
в доме Левиных, не могло быть дурно, всё-таки налила
воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена
в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без
воды варенье выйдет хорошо.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только
в обществе, как рыба
в воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только
в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на земле.
Слышал тоже сзади недалеко какое-то шлепанье по
воде,
в котором он не мог дать себе отчета.
Не дупель, а бекас вырвался из-под собаки. Левин повел ружьем, но
в то самое время как он целился, тот самый звук шлепанья по
воде усилился, приблизился, и к нему присоединился голос Весловского, что-то странно громко кричавшего. Левин видел, что он берет ружьем сзади бекаса, но всё-таки выстрелил.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от пота, липло к телу; левый сапог, полный
воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу каплями скатывался пот; во рту была горечь,
в носу запах пороха и ржавчины,
в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Но он повторил приказанье сердитым голосом, показывая
в залитый
водою кочкарник, где ничего не могло быть.
Теперь, когда он не мешал ей, она знала, что делать, и, не глядя себе под ноги и с досадой спотыкаясь по высоким кочкам и попадая
в воду, но справляясь гибкими, сильными ногами, начала круг, который всё должен был объяснить ей.
— Это наше русское равнодушие, — сказал Вронский, наливая
воду из ледяного графина
в тонкий стакан на ножке, — не чувствовать обязанностей, которые налагают на нас наши права, и потому отрицать эти обязанности.
― Я думаю, что выслать его за границу всё равно, что наказать щуку, пустив ее
в воду, ― сказал Левин. Уже потом он вспомнил, что эта, как будто выдаваемая им за свою, мысль, услышанная им от знакомого, была из басни Крылова и что знакомый повторил эту мысль из фельетона газеты.