Неточные совпадения
Приехав к месту своего служения, Степан Аркадьич, провожаемый почтительным швейцаром с портфелем, прошел в свой маленький кабинет, надел мундир и вошел в присутствие.
Приехав с утренним поездом в Москву, Левин остановился у своего старшего брата по матери Кознышева и, переодевшись, вошел
к нему в кабинет, намереваясь тотчас же рассказать ему, для чего он
приехал, и просить его совета; но брат был не один.
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать
к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он
приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
— Я? я недавно, я вчера… нынче то есть…
приехал, — отвечал Левин, не вдруг от волнения поняв ее вопрос. — Я хотел
к вам ехать, — сказал он и тотчас же, вспомнив, с каким намерением он искал ее, смутился и покраснел. — Я не знал, что вы катаетесь на коньках, и прекрасно катаетесь.
— Что ты! Вздор какой! Это ее манера…. Ну давай же, братец, суп!… Это ее манера, grande dame, [важной дамы,] — сказал Степан Аркадьич. — Я тоже
приеду, но мне на спевку
к графине Бониной надо. Ну как же ты не дик? Чем же объяснить то, что ты вдруг исчез из Москвы? Щербацкие меня спрашивали о тебе беспрестанно, как будто я должен знать. А я знаю только одно: ты делаешь всегда то, что никто не делает.
— Да нехорошо. Ну, да я о себе не хочу говорить, и
к тому же объяснить всего нельзя, — сказал Степан Аркадьич. — Так ты зачем же
приехал в Москву?… Эй, принимай! — крикнул он Татарину.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла
к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только
приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того,
приедет или не
приедет его сестра, она всё приготовила
к ее приезду и с волнением ждала золовку.
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он
приезжал ко мне и плакал, говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он
к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
Весь день этот Анна провела дома, то есть у Облонских, и не принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев узнать о ее прибытии,
приезжали в этот же день. Анна всё утро провела с Долли и с детьми. Она только послала записочку
к брату, чтоб он непременно обедал дома. «
Приезжай, Бог милостив», писала она.
— Сергей Иваныч? А вот
к чему! — вдруг при имени Сергея Ивановича вскрикнул Николай Левин, — вот
к чему… Да что говорить? Только одно… Для чего ты
приехал ко мне? Ты презираешь это, и прекрасно, и ступай с Богом, ступай! — кричал он, вставая со стула, — и ступай, и ступай!
Маша обещала писать Константину в случае нужды и уговаривать Николая Левина
приехать жить
к брату.
Утром Константин Левин выехал из Москвы и
к вечеру
приехал домой.
После графини Лидии Ивановны
приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь
приехать к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
К обеду (всегда человека три обедали у Карениных)
приехали: старая кузина Алексея Александровича, директор департамента с женой и один молодой человек, рекомендованный Алексею Александровичу на службе.
К полковому командиру
приезжал чиновник, титулярный советник Венден, с жалобой на его офицеров, которые оскорбили его жену.
Он ведь сказал: может быть, уеду на воды, а может быть,
к тебе
приеду».
И убедившись, что она одна, и желая застать ее врасплох, так как он не обещался быть нынче и она, верно, не думала, что он
приедет пред скачками, он пошел, придерживая саблю и осторожно шагая по песку дорожки, обсаженной цветами,
к террасе, выходившей в сад.
В этот день было несколько скачек: скачка конвойных, потом двухверстная офицерская, четырехверстная и та скачка, в которой он скакал.
К своей скачке он мог поспеть, но если он поедет
к Брянскому, то он только так
приедет, и
приедет, когда уже будет весь Двор. Это было нехорошо. Но он дал Брянскому слово быть у него и потому решил ехать дальше, приказав кучеру не жалеть тройки.
Он
приехал к Брянскому, пробыл у него пять минут и поскакал назад. Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было в его отношениях
к Анне, вся неопределенность, оставшаяся после их разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней ночи вспыхивало ярким светом в его воображении.
— Подайте чаю да скажите Сереже, что Алексей Александрович
приехал. Ну, что, как твое здоровье? Михаил Васильевич, вы у меня не были; посмотрите, как на балконе у меня хорошо, — говорила она, обращаясь то
к тому, то
к другому.
— Я иду, прощайте! — сказала Анна и, поцеловав сына, подошла
к Алексею Александровичу и протянула ему руку. — Ты очень мил, что
приехал.
Сергей Иванович Кознышев хотел отдохнуть от умственной работы и, вместо того чтоб отправиться по обыкновению за границу,
приехал в конце мая в деревню
к брату.
Он
приехал теперь наслаждаться этою жизнию
к брату.
Приехав в обед в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика, мужа братниной кормилицы, Левин вошел
к старику на пчельник, желая узнать от него подробности об уборке покоса.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама
к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром
к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «
Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
Анна
приехала к княгине Тверской раньше других гостей.
— Как я рада, что вы
приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они
приедут. А вы бы пошли, — обратилась она
к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она
к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
— Однако надо написать Алексею, — и Бетси села за стол, написала несколько строк, вложила в конверт. — Я пишу, чтоб он
приехал обедать. У меня одна дама
к обеду остается без мужчины. Посмотрите, убедительно ли? Виновата, я на минутку вас оставлю. Вы, пожалуйста, запечатайте и отошлите, — сказала она от двери, — а мне надо сделать распоряжения.
Ни минуты не думая, Анна села с письмом Бетси
к столу и, не читая, приписала внизу: «Мне необходимо вас видеть.
Приезжайте к саду Вреде. Я буду там в 6 часов». Она запечатала, и Бетси, вернувшись, при ней отдала письмо.
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней мере, на себя эту роль, — Вронский уже не мог чувствовать ни зависти
к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он,
приехав в полк, пришел не
к нему первому. Серпуховской был добрый приятель, и он был рад ему.
— Я
приехал, но поздно. Виноват, — прибавил он и обратился
к адъютанту, — пожалуйста, от меня прикажите раздать, сколько выйдет на человека.
Карета Анны, которую она отсылала и которой велела
приехать к решетке сада Вреде, подъехала. Анна простилась с ним и уехала домой.
Она велела сказать мужу, что
приехала, прошла в свой кабинет и занялась разбором своих вещей, ожидая, что он придет
к ней.
— Я очень рад, что вы
приехали, — сказал он, садясь подле нее, и, очевидно желая сказать что-то, он запнулся. Несколько раз он хотел начать говорить, но останавливался. Несмотря на то, что, готовясь
к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его, она не знала, что сказать ему, и ей было жалко его. И так молчание продолжалось довольно долго. — Сережа здоров? — сказал он и, не дожидаясь ответа, прибавил: — я не буду обедать дома нынче, и сейчас мне надо ехать.
К этому еще присоединилось присутствие в тридцати верстах от него Кити Щербацкой, которую он хотел и не мог видеть, Дарья Александровна Облонская, когда он был у нее, звала его
приехать:
приехать с тем, чтобы возобновить предложение ее сестре, которая, как она давала чувствовать, теперь примет его.
Приказчик, ездивший
к купцу,
приехал и привез часть денег за пшеницу. Условие с дворником было сделано, и по дороге приказчик узнал, что хлеб везде застоял в поле, так что неубранные свои 160 копен было ничто в сравнении с тем, что было у других.
— Ну, вот вам и гости
приехали, не скучно будет, — сказала Агафья Михайловна, вставая и направляясь
к двери. Но Левин перегнал ее. Работа его не шла теперь, и он был рад какому бы то ни было гостю.
— И оставлю! И давно пора, и убирайся
к чорту! И очень жалею, что
приехал!
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас.
Приезжайте вечером. В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо
к себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
Объяснив ей, что ему нельзя быть
к началу балета, он обещался, что
приедет к последнему акту и свезет ее ужинать.
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел
к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это,
приезжай к жене.
— Ах, батюшки, уж пятый, а мне еще
к Долговушину! Так, пожалуйста,
приезжай обедать. Ты не можешь себе представить, как ты меня огорчишь и жену.
Священник беспрестанно высылал то дьячка, то дьякона узнать, не
приехал ли жених, и сам, в лиловой рясе и шитом поясе, чаще и чаще выходил
к боковым дверям, ожидая жениха.
Первая эта их ссора произошла оттого, что Левин поехал на новый хутор и пробыл полчаса долее, потому что хотел проехать ближнею дорогой и заблудился. Он ехал домой, только думая о ней, о ее любви, о своем счастьи, и чем ближе подъезжал, тем больше разгоралась в нем нежность
к ней. Он вбежал в комнату с тем же чувством и еще сильнейшим, чем то, с каким он
приехал к Щербацким делать предложение. И вдруг его встретило мрачное, никогда не виданное им в ней выражение. Он хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
Брат же, на другой день
приехав утром
к Вронскому, сам спросил его о ней, и Алексей Вронский прямо сказал ему, что он смотрит на свою связь с Карениной как на брак; что он надеется устроить развод и тогда женится на ней, а до тех пор считает ее такою же своею женой, как и всякую другую жену, и просит его так передать матери и своей жене.
— В меня кинут камень, я знаю, — сказала она, — но я
приеду к Анне; да, я непременно
приеду. Вы не долго пробудете здесь?
И действительно, она в тот же день
приехала к Анне; но тон ее был уже совсем не тот, как прежде. Она, очевидно, гордилась своею смелостью и желала, чтоб Анна оценила верность ее дружбы. Она пробыла не более десяти минут, разговаривая о светских новостях, и при отъезде сказала...
Ну, я
приеду к Анне Аркадьевне; она поймет, что я не могу ее звать
к себе или должна это сделать так, чтобы она не встретила тех, кто смотрит иначе: это ее же оскорбит.
Вскоре после него, как ему сказали,
к ней
приехала какая-то дама, и она с нею вместе уехала.