Неточные совпадения
Получив
от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде всего, для того чтобы иметь душевное
спокойствие, надо
было решить то дело, для которого он приехал в Москву.
От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
Она говорила себе: «Нет, теперь я не могу об этом думать; после, когда я
буду спокойнее». Но это
спокойствие для мыслей никогда не наступало; каждый paз, как являлась ей мысль о том, что она сделала, и что с ней
будет, и что она должна сделать, на нее находил ужас, и она отгоняла
от себя эти мысли.
В первую минуту ей
была оскорбительна его ревность; ей
было досадно, что малейшее развлечение, и самое невинное,
было ей запрещено; но теперь она охотно пожертвовала бы и не такими пустяками, а всем для его
спокойствия, чтоб избавить его
от страдания, которое он испытывал.
Неточные совпадения
Я вздрогнул
от ужаса, когда убедился, что это
была она; но отчего закрытые глаза так впали? отчего эта страшная бледность и на одной щеке черноватое пятно под прозрачной кожей? отчего выражение всего лица так строго и холодно? отчего губы так бледны и склад их так прекрасен, так величествен и выражает такое неземное
спокойствие, что холодная дрожь пробегает по моей спине и волосам, когда я вглядываюсь в него?..
Ее
спокойствие не
было потрясено; но она опечалилась и даже всплакнула раз, сама не зная отчего, только не
от нанесенного оскорбления. Она не чувствовала себя оскорбленною: она скорее чувствовала себя виноватою. Под влиянием различных смутных чувств, сознания уходящей жизни, желания новизны она заставила себя дойти до известной черты, заставила себя заглянуть за нее — и увидала за ней даже не бездну, а пустоту… или безобразие.
Ольга заметно начала оправляться;
от задумчивости она перешла к
спокойствию и равнодушию, по крайней мере наружно. Что у ней делалось внутри — Бог ведает, но она мало-помалу становилась для Штольца прежнею приятельницею, хотя уже и не смеялась по-прежнему громким, детским, серебряным смехом, а только улыбалась сдержанной улыбкой, когда смешил ее Штольц. Иногда даже ей как будто
было досадно, что она не может не засмеяться.
Тем не менее возможности не
было не выходить иногда просто из себя
от иных решительных предрассудков, которым он веровал с самым возмутительным
спокойствием и непоколебимостью.
С этим же равнодушием он, то
есть Фаддеев, — а этих Фаддеевых легион — смотрит и на новый прекрасный берег, и на невиданное им дерево, человека — словом, все отскакивает
от этого
спокойствия, кроме одного ничем не сокрушимого стремления к своему долгу — к работе, к смерти, если нужно.