Неточные совпадения
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать к нему, но,
обдумав, решил отложить свою поездку до вечера. Прежде
всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали, что он может застать Кити.
Обдумав всё, полковой командир решил оставить дело без последствий, но потом ради удовольствия стал расспрашивать Вронского о подробностях его свиданья и долго не мог удержаться от смеха, слушая рассказ Вронского о том, как затихавший титулярный советник вдруг опять разгорался, вспоминая подробности дела, и как Вронский, лавируя при последнем полуслове примирения, ретировался, толкая вперед себя Петрицкого.
Но и после, и на другой и на третий день, она не только не нашла слов, которыми бы она могла выразить
всю сложность этих чувств, но не находила и мыслей, которыми бы она сама с собой могла
обдумать всё, что было в ее душе.
С обычною властью над своими мыслями,
обдумав всё это о жене, он не позволил своим мыслям распространяться далее о том, что касалось ее.
— Да что же интересного?
Все они довольны, как медные гроши;
всех победили. Ну, а мне-то чем же довольным быть? Я никого не победил, а только сапоги снимай сам, да еще за дверь их сам выставляй. Утром вставай, сейчас же одевайся, иди в салон чай скверный пить. То ли дело дома! Проснешься не торопясь, посердишься на что-нибудь, поворчишь, опомнишься хорошенько,
всё обдумаешь, не торопишься.
В конце мая, когда уже
всё более или менее устроилось, она получила ответ мужа на свои жалобы о деревенских неустройствах. Он писал ей, прося прощения в том, что не
обдумал всего, и обещал приехать при первой возможности. Возможность эта не представилась, и до начала июня Дарья Александровна жила одна в деревне.
Дарья Александровна за несколько дней вперед
обдумала, как одеть
всех детей.
Достигнув успеха и твердого положения в жизни, он давно забыл об этом чувстве; но привычка чувства взяла свое, и страх за свою трусость и теперь оказался так силен, что Алексей Александрович долго и со
всех сторон
обдумывал и ласкал мыслью вопрос о дуэли, хотя и вперед знал, что он ни в каком случае не будет драться.
«Я должен объявить свое решение, что,
обдумав то тяжелое положение, в которое она поставила семью,
все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Внимательно
обдумав всё, я пишу теперь с целью исполнить это обещание.
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти в эту жизнь, которое в эту ночь было для него уже не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он
обдумывал, —
всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он не мог уже никак находить в нем прежнего интереса и не мог не видеть того неприятного отношения своего к работникам, которое было основой
всего дела.
Помещик, очевидно, говорил свою собственную мысль, что так редко бывает, и мысль, к которой он приведен был не желанием занять чем-нибудь праздный ум, а мысль, которая выросла из условий его жизни, которую он высидел в своем деревенском уединении и со
всех сторон
обдумал.
Ошибка, сделанная Алексеем Александровичем в том, что он, готовясь на свидание с женой, не
обдумал той случайности, что раскаяние ее будет искренно и он простит, а она не умрет, — эта ошибка через два месяца после его возвращения из Москвы представилась ему во
всей своей силе.
Всё, что для Степана Аркадьича оказалось так очень просто, тысячу тысяч раз
обдумывал Алексей Александрович.
Он
всё это
обдумывал сотни раз и был убежден, что дело развода не только не очень просто, как говорил его шурин, но совершенно невозможно.
Перед отъездом Вронского на выборы,
обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась сделать над собой
все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
До такой степени, что в эти первые минуты, чувствуя свою вину пред тобой, она не
обдумала и не могла
обдумать всего.
«Да, надо опомниться и
обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся по стеблю пырея и задерживаемой в своем подъеме листом снытки. —
Всё сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что радует меня? Что я открыл?»
— Что ж нам думать? Александр Николаевич Император нас
обдумал, он нас и
обдумает во
всех делах. Ему видней. Хлебушка не принесть ли еще? Парнишке еще дать? — обратился он к Дарье Александровне, указывая на Гришу, который доедал корку.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, — думал князь Андрей. — Пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!» Во время этого путешествия князь Андрей как будто вновь
обдумал всю свою жизнь и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая».
Неточные совпадения
«А мне пусть их
все передерутся, — думал Хлобуев, выходя. — Афанасий Васильевич не глуп. Он дал мне это порученье, верно,
обдумавши. Исполнить его — вот и
все». Он стал думать о дороге, в то время, когда Муразов
все еще повторял в себе: «Презагадочный для меня человек Павел Иванович Чичиков! Ведь если бы с этакой волей и настойчивостью да на доброе дело!»
Петр Петрович хихикал слушая, но без особого увлечения. Он даже мало и слушал. Он действительно что-то
обдумывал другое, и даже Лебезятников, наконец, это заметил. Петр Петрович был даже в волнении, потирал руки, задумывался.
Все это Андрей Семенович после сообразил и припомнил…
Ну, да мало ль мне мыслей тогда пришло в голову, так что я положил
все это
обдумать потом, но все-таки почел неделикатным обнаружить перед вами, что знаю секрет.
— Нельзя же было кричать на
все комнаты о том, что мы здесь говорили. Я вовсе не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать его? Вы его доведете до бешенства, и он предаст себя сам. Знайте, что уж за ним следят, уже попали на след. Вы только его выдадите. Подождите: я видел его и говорил с ним сейчас; его еще можно спасти. Подождите, сядьте,
обдумаем вместе. Я для того и звал вас, чтобы поговорить об этом наедине и хорошенько
обдумать. Да сядьте же!
— Брат, — твердо и тоже сухо отвечала Дуня, — во
всем этом есть ошибка с твоей стороны. Я за ночь
обдумала и отыскала ошибку.
Все в том, что ты, кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это не так. Я просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если удастся быть полезною родным, но в моей решимости это не самое главное побуждение…