Неточные совпадения
Если и случалось иногда, что после разговора
с ним оказывалось, что ничего особенно радостного не случилось, —
на другой день,
на третий, опять точно так же все радовались при
встрече с ним.
Левин
встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих научных выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии,
с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в последнее время чаще и чаще приходили ему
на ум.
«Что это? Я огорчил ее. Господи, помоги мне!» подумал Левин и побежал к старой Француженке
с седыми букольками, сидевшей
на скамейке. Улыбаясь и выставляя свои фальшивые зубы, она
встретила его, как старого друга.
— Счет! — крикнул он и вышел в соседнюю залу, где тотчас же
встретил знакомого адъютанта и вступил
с ним в разговор об актрисе и ее содержателе. И тотчас же в разговоре
с адъютантом Облонский почувствовал облегчение и отдохновение от разговора
с Левиным, который вызывал его всегда
на слишком большое умственное и душевное напряжение.
Но в это самое время вышла княгиня.
На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой,
с которою она
встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб уехать незаметно.
На другой день, в 11 часов утра, Вронский выехал
на станцию Петербургской железной дороги
встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему
на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший
с этим же поездом сестру.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья
с помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись
на две части, — у самовара
с хозяйкой и
на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и
с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах, как и всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый
встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая,
на чем остановиться.
Кити называла ему те знакомые и незнакомые лица, которые они
встречали. У самого входа в сад они
встретили слепую М-mе Berthe
с проводницей, и князь порадовался
на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала голос Кити. Она тотчас
с французским излишеством любезности заговорила
с ним, хваля его зa то, что у него такая прекрасная дочь, и в глаза превознося до небес Кити и называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Перейдя луг поперек, Константин Левин вышел
на дорогу и
встретил старика
с опухшим глазом, несшего роевню
с пчелами.
Алексей Александрович после
встречи у себя
на крыльце
с Вронским поехал, как и намерен был, в итальянскую оперу.
Эти два обстоятельства были: первое то, что вчера он,
встретив на улице Алексея Александровича, заметил, что он сух и строг
с ним, и, сведя это выражение лица Алексея Александровича и то, что он не приехал к ним и не дал энать о себе,
с теми толками, которые он слышал об Анне и Вронском, Степан Аркадьич догадывался, что что-то не ладно между мужем и женою.
Сначала Левин,
на вопрос Кити о том, как он мог видеть ее прошлого года в карете, рассказал ей, как он шел
с покоса по большой дороге и
встретил ее.
Бетси, одетая по крайней последней моде, в шляпе, где-то парившей над ее головой, как колпачок над лампой, и в сизом платье
с косыми резкими полосами
на лифе
с одной стороны и
на юбке
с другой стороны, сидела рядом
с Анной, прямо держа свой плоский высокий стан и, склонив голову, насмешливою улыбкой
встретила Алексея Александровича.
Вронский в эти три месяца, которые он провел
с Анной за границей, сходясь
с новыми людьми, всегда задавал себе вопрос о том, как это новое лицо посмотрит
на его отношения к Анне, и большею частью
встречал в мужчинах какое должно понимание. Но если б его спросили и спросили тех, которые понимали «как должно», в чем состояло это понимание, и он и они были бы в большом затруднении.
Первая эта их ссора произошла оттого, что Левин поехал
на новый хутор и пробыл полчаса долее, потому что хотел проехать ближнею дорогой и заблудился. Он ехал домой, только думая о ней, о ее любви, о своем счастьи, и чем ближе подъезжал, тем больше разгоралась в нем нежность к ней. Он вбежал в комнату
с тем же чувством и еще сильнейшим, чем то,
с каким он приехал к Щербацким делать предложение. И вдруг его
встретило мрачное, никогда не виданное им в ней выражение. Он хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
Она не только радовалась
встрече с ним, но она искала
на его лице признаков того впечатления, которое она производила
на него.
— То есть не здесь, во дворце, а в Петербурге. Я вчера
встретил их,
с Алексеем Вронским, bras dessus, bras dessous, [под-руку,]
на Морской.
Обед был накрыт
на четырех. Все уже собрались, чтобы выйти в маленькую столовую, как приехал Тушкевич
с поручением к Анне от княгини Бетси. Княгиня Бетси просила извинить, что она не приехала проститься; она нездорова, но просила Анну приехать к ней между половиной седьмого и девятью часами. Вронский взглянул
на Анну при этом определении времени, показывавшем, что были приняты меры, чтоб она никого не
встретила; но Анна как будто не заметила этого.
Даже Сергеи Иванович, который тоже вышел
на крыльцо, показался ему неприятен тем притворным дружелюбием,
с которым он
встретил Степана Аркадьича, тогда как Левин знал, что брат его не любил и не уважал Облонского.
Когда он узнал всё, даже до той подробности, что она только в первую секунду не могла не покраснеть, но что потом ей было так же просто и легко, как
с первым встречным, Левин совершенно повеселел и сказал, что он очень рад этому и теперь уже не поступит так глупо, как
на выборах, а постарается при первой
встрече с Вронским быть как можно дружелюбнее.
Левин читал Катавасову некоторые места из своего сочинения, и они понравились ему. Вчера,
встретив Левина
на публичной лекции, Катавасов сказал ему, что известный Метров, которого статья так понравилась Левину, находится в Москве и очень заинтересован тем, что ему сказал Катавасов о работе Левина, и что Метров будет у него завтра в одиннадцать часов и очень рад познакомиться
с ним.
Проходя через первую гостиную, Левин
встретил в дверях графиню Боль,
с озабоченным и строгим лицом что-то приказывавшую слуге. Увидав Левина, она улыбнулась и попросила его в следующую маленькую гостиную, из которой слышались голоса. В этой гостиной сидели
на креслах две дочери графини и знакомый Левину московский полковник. Левин подошел к ним, поздоровался и сел подле дивана, держа шляпу
на колене.
― Это Яшвин, ― отвечал Туровцыну Вронский и присел
на освободившееся подле них место. Выпив предложенный бокал, он спросил бутылку. Под влиянием ли клубного впечатления или выпитого вина Левин разговорился
с Вронским о лучшей породе скота и был очень рад, что не чувствует никакой враждебности к этому человеку. Он даже сказал ему между прочим, что слышал от жены, что она
встретила его у княгини Марьи Борисовны.
На углу он
встретил спешившего ночного извозчика.
На маленьких санках, в бархатном салопе, повязанная платком, сидела Лизавета Петровна. «Слава Богу, слава Богу»! проговорил он,
с восторгом узнав ее, теперь имевшее особенно серьезное, даже строгое выражение, маленькое белокурое лицо. Не приказывая останавливаться извозчику, он побежал назад рядом
с нею.
Убранная, причесанная, в нарядном чепчике
с чем-то голубым, выпростав руки
на одеяло, она лежала
на спине и,
встретив его взглядом, взглядом притягивала к себе.
И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой
встречи с Вронским, она поняла, что̀ ей надо делать. Быстрым, легким шагом спустившись по ступенькам, которые шли от водокачки к рельсам, она остановилась подле вплоть мимо ее проходящего поезда. Она смотрела
на низ вагонов,
на винты и цепи и
на высокие чугунные колеса медленно катившегося первого вагона и глазомером старалась определить середину между передними и задними колесами и ту минуту, когда середина эта будет против нее.
Несмотря
на совершенную добросовестность,
с которою Сергей Иванович проверял справедливость доводов рецензента, он ни
на минуту не остановился
на недостатках и ошибках, которые были осмеиваемы, — было слитком очевидно, что всё это подобрано нарочно, — но тотчас же невольно он до малейших подробностей стал вспоминать свою
встречу и разговор
с автором статьи.
Едва Сергей Иванович
с Катавасовым успели подъехать к особенно оживленной нынче народом станции Курской железной дороги и, выйдя из кареты, осмотреть подъезжавшего сзади
с вещами лакея, как подъехали и добровольцы
на четырех извозчиках. Дамы
с букетами
встретили их и в сопровождении хлынувшей за ними толпы вошли в станцию.
Катавасов, войдя в свой вагон, невольно кривя душой, рассказал Сергею Ивановичу свои наблюдения над добровольцами, из которых оказывалось, что они были отличные ребята.
На большой станции в городе опять пение и крики
встретили добровольцев, опять явились
с кружками сборщицы и сборщики, и губернские дамы поднесли букеты добровольцам и пошли за ними в буфет; но всё это было уже гораздо слабее и меньше, чем в Москве.
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он в первый раз
встретил ее тоже
на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему в последнюю минуту. Он старался вспоминать лучшие минуты
с нею; но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому ненужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо.
Не зная, когда ему можно будет выехать из Москвы. Сергей Иванович не телеграфировал брату, чтобы высылать за ним. Левина не было дома, когда Катавасов и Сергей Иванович
на тарантасике, взятом
на станции, запыленные как арапы, в 12-м часу дня подъехали к крыльцу Покровского дома. Кити, сидевшая
на балконе
с отцом и сестрой, узнала деверя и сбежала вниз
встретить его.