Неточные совпадения
— Хорошо тебе так
говорить; это всё равно, как этот Диккенсовский господин который перебрасывает левою рукой через правое плечо все затруднительные вопросы. Но отрицание факта — не ответ. Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полн жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить
любовью жену, как бы ты ни уважал ее. А тут вдруг подвернется
любовь, и ты пропал, пропал! —
с унылым отчаянием проговорил Степан Аркадьич.
— Не правда ли, очень мила? — сказала графиня про Каренину. — Ее муж со мною посадил, и я очень рада была. Всю дорогу мы
с ней проговорили. Ну, а ты,
говорят… vous filez le parfait amour. Tant mieux, mon cher, tant mieux. [у тебя всё еще тянется идеальная
любовь. Тем лучше, мой милый, тем лучше.]
Само собою разумеется, что он не
говорил ни
с кем из товарищей о своей
любви, не проговаривался и в самых сильных попойках (впрочем, он никогда не бывал так пьян, чтобы терять власть над собой) и затыкал рот тем из легкомысленных товарищей, которые пытались намекать ему на его связь.
И из всех людей
с ним одним Вронский хотел бы
говорить про свою
любовь.
Вронский не
говорил с ним о своей
любви, но знал, что он всё знает, всё понимает как должно, и ему приятно было видеть это по его глазам.
Мадам Шталь
говорила с Кити как
с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь
любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела разговор на другое.
Для Константина народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на всё уважение и какую-то кровную
любовь к мужику, всосанную им, как он сам
говорил, вероятно
с молоком бабы-кормилицы, он, как участник
с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь.
— Ясность не в форме, а в
любви, — сказала она, всё более и более раздражаясь не словами, а тоном холодного спокойствия,
с которым он
говорил. — Для чего ты желаешь этого?
Венеровский. Ну, по нашим убеждениям, это иначе немножко, хе, хе. Я уж
говорил с Любовью Ивановной. Она, хе, хе! хочет.
В Заречье обо мне
говорят с любовью и благодарностью. Когда я вспоминаю чувство, с каким в первое по приезде утро смотрел на расстилавшееся передо мною Заречье, мне смешно становится: я скорее двадцать раз умру от холеры, чем хоть волос на моей голове тронет кто-нибудь из чемеровцев.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я не шутя вам
говорю… Я могу от
любви свихнуть
с ума.
Но чаще занимали страсти // Умы пустынников моих. // Ушед от их мятежной власти, // Онегин
говорил об них //
С невольным вздохом сожаленья; // Блажен, кто ведал их волненья // И наконец от них отстал; // Блаженней тот, кто их не знал, // Кто охлаждал
любовь — разлукой, // Вражду — злословием; порой // Зевал
с друзьями и
с женой, // Ревнивой не тревожась мукой, // И дедов верный капитал // Коварной двойке не вверял.
Тоска
любви Татьяну гонит, // И в сад идет она грустить, // И вдруг недвижны очи клонит, // И лень ей далее ступить. // Приподнялася грудь, ланиты // Мгновенным пламенем покрыты, // Дыханье замерло в устах, // И в слухе шум, и блеск в очах… // Настанет ночь; луна обходит // Дозором дальный свод небес, // И соловей во мгле древес // Напевы звучные заводит. // Татьяна в темноте не спит // И тихо
с няней
говорит:
Мне хотелось
поговорить с Натальей Савишной о нашем несчастии; я знал ее искренность и
любовь, и потому поплакать
с нею было для меня отрадой.
Она оставляла жизнь без сожаления, не боялась смерти и приняла ее как благо. Часто это
говорят, но как редко действительно бывает! Наталья Савишна могла не бояться смерти, потому что она умирала
с непоколебимою верою и исполнив закон Евангелия. Вся жизнь ее была чистая, бескорыстная
любовь и самоотвержение.