Неточные совпадения
В
тот же миг князь поднялся на стременах и схватился за колья ограды. Елена с другой стороны уже
стояла на скамье. Без размышления, без самосознания, они бросились друг к другу, и уста их соединились…
Мысль, что Максим, которого он любил
тем сильнее, что не знал другой родственной привязанности, будет всегда
стоять в глазах народа ниже
тех гордых бояр, которых он, Малюта, казнил десятками, приводила его в бешенство.
— Государь, — продолжал Малюта, — намедни послал я круг Москвы объезд, для
того, государь, так ли московские люди соблюдают твой царский указ? Как вдруг неведомый боярин с холопями напал на объезжих людей. Многих убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь,
стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
Сын Малюты выступил вперед и
стоял почтительно перед Иоанном. Максим Скуратов был
тот самый опричник, который спас Серебряного от медведя.
Молился он о тишине на святой Руси, молился о
том, чтоб дал ему господь побороть измену и непокорство, чтобы благословил его окончить дело великого поту, сравнять сильных со слабыми, чтобы не было на Руси одного выше другого, чтобы все были в равенстве, а он бы
стоял один надо всеми, аки дуб во чистом поле!
Слова призраков повторялись стократными отголосками. Отходные молитвы и панихидное пение в
то же время раздавались над самыми ушами Иоанна. Волосы его
стояли дыбом.
—
Стойте дружно, ребята! — закричал Перстень, —
то дедушка Коршун идет на прибавку!
— А знаешь ли, — продолжал строго царевич, — что таким князьям, как ты, высокие хоромы на площади ставят и что ты сам своего зипуна не
стоишь? Не сослужи ты мне службы сегодня, я велел бы
тем ратникам всех вас перехватать да к Слободе привести. Но ради сегодняшнего дела я твое прежнее воровство на милость кладу и батюшке-царю за тебя слово замолвлю, коли ты ему повинную принесешь!
Долго еще шумели и грабили опричники, и когда поехали они, навьючив лошадей тяжелою добычей,
то еще долго после их отъезда видно было зарево над местом, где недавно
стоял дом Дружины Андреевича; и Москва-река, протекая мимо, до самого утра играла огненными струями, как растопленным золотом.
В
ту пору колесо было справа, а теперь слева; в
ту пору камора
стояла окном к мельнице, а дверью к лесу, а теперь
стоит окном к лесу, а дверью к мельнице!
На вопрос царя Малюта ответил, что нового ничего не случилось, что Серебряный повинился в
том, что
стоял за Морозова на Москве, где убил семерых опричников и рассек Вяземскому голову.
Им ответ держал премудрый царь: «Я еще вам, братцы, про
то скажу: у нас Кит-рыба всем рыбам мать: на трех на китах земля
стоит; Естрафиль-птица всем птицам мати; что живет
та птица на синем море; когда птица вострепенется, все синё море всколебается, потопляет корабли гостиные, побивает суда поморские; а когда Естрафиль вострепещется, во втором часу после полунощи, запоют петухи по всей земли, осветится в
те поры вся земля…»
Там
стоит сосна, на
той сосне сидит Адраган».
— Говорят про вас, — продолжал Серебряный, — что вы бога забыли, что не осталось в вас ни души, ни совести. Так покажите ж теперь, что врут люди, что есть у вас и душа и совесть. Покажите, что коли пошло на
то, чтобы
стоять за Русь да за веру, так и вы
постоите не хуже стрельцов, не хуже опричников!
Смотрел я на тебя, как ты без оружия супротив медведя
стоял; как Басманов, после отравы
того боярина, и тебе чашу с вином поднес; как тебя на плаху вели; как ты с станичниками сегодня говорил.
— Полно бога гневить, Максим Григорьич! — прервал его Серебряный, — чем ты не брат мне? Знаю, что мой род честнее твоего, да
то дело думное и разрядное; а здесь, перед татарами, в чистом поле, мы равны, Максим Григорьич, да везде равны, где
стоим пред богом, а не пред людьми. Побратаемся, Максим Григорьич!
— Государь, — отвечал Морозов, продолжая
стоять на коленях, — не пригоже
тому рядиться в парчу, у кого дом сожгли твои опричники и насильно жену увезли. Государь, — продолжал он твердым голосом, — бью тебе челом в обиде моей на оружничего твоего, Афоньку Вяземского!
— Ангелы
стоят за старика, — продолжал мельник таинственно и как бы сам удивленный
тем, что он видит, — небесные силы
стоят за него; трудно будет заговорить твою саблю!
Место, на которое указывал гусляр, было приготовлено для самого царя. Оно состояло из дощатого помоста, покрытого червленым сукном. На нем были поставлены царские кресла, а торчавшие там копья и рогатины принадлежали опричникам, окружавшим помост. Другие опричники
стояли у цепи, протянутой вокруг поля,
то есть просторного места, приготовленного для конного или пешего боя, смотря по уговору бойцов. Они отгоняли народ бердышами и не давали ему напирать на цепь.
Игумен и вся братия с трепетом проводили его за ограду, где царские конюха дожидались с богато убранными конями; и долго еще, после
того как царь с своими полчанами скрылся в облаке пыли и не стало более слышно звука конских подков, монахи
стояли, потупя очи и не смея поднять головы.
Прошли многие годы; впечатление страшной казни изгладилось из памяти народной, но долго еще
стояли вдоль кремлевского рва
те скромные церкви, и приходившие в них молиться могли слышать панихиды за упокой измученных и избиенных по указу царя и великого князя Иоанна Васильевича Четвертого.
Серебряный был опальник государев, осужденный на смерть. Он ушел из тюрьмы, и всякое сношение с ним могло
стоить головы Борису Федоровичу. Но отказать князю в гостеприимстве или выдать его царю было бы делом недостойным, на которое Годунов не мог решиться, не потеряв народного доверия, коим он более всего дорожил. В
то же время он вспомнил, что царь находится теперь в милостивом расположении духа, и в один миг сообразил, как действовать в этом случае.
Она
стояла на крыльце, нагнувшись на клюку, и смотрела на все безжизненными глазами, ожидая появления Иоанна, быть может, с
тем, чтобы своим присутствием удержать его от новой жестокости.
— «
То, говорит, девичий монастырь; я узнаю
те кресты, проводи меня туда, дядюшка!» Я было отговариваться, только она
стоит на своем: проводи да проводи!
Вот хоть бы с этого молодца, — сказал Кольцо, оборачиваясь на одного из своих товарищей, здорового детину, который, принесши огромную охапку оружия и свалив ее на землю,
стоял позади его с разинутым ртом и не переставал дивиться
то на золотую одежду царя,
то на убранство рынд, окружавших престол.
—
Постой! — сказал Иоанн, узнавая вдруг Митьку, — ты, никак,
тот самый, что в Слободе за Морозова бился и Хомяка оглоблей убил?
Слобода Александрова, после выезда из нее царя Ивана Васильевича,
стояла в забвении, как мрачный памятник его гневной набожности, и оживилась только один раз, но и
то на краткое время. В смутные годы самозванцев молодой полководец князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, в союзе с шведским генералом Делагарди, сосредоточил в ее крепких стенах свои воинские силы и заставил оттуда польского воеводу Сапегу снять долговременную осаду с Троицко-Сергиевской лавры.
Неточные совпадения
А вы —
стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится.
Стой, еще письмо не готово.
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или
стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий. О, черт возьми! нужно еще повторять! как будто оно там и без
того не
стоит.
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину…
постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между
тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.