Неточные совпадения
— Ох, князь! Горько вымолвить, страшно подумать! Не по одним наветам наушническим стал царь проливать кровь неповинную. Вот хоть бы Басманов, новый кравчий царский, бил челом
государю на князя Оболенского-Овчину в каком-то непригожем слове. Что ж сделал царь? За обедом своею рукою вонзил князю нож в
сердце!
Воротились мы в домы и долго ждали, не передумает ли царь, не вернется ли? Проходит неделя, получает высокопреосвященный грамоту; пишет
государь, что я-де от великой жалости
сердца, не хотя ваших изменных дел терпеть, оставляю мои государства и еду-де куда бог укажет путь мне! Как пронеслася эта весть, зачался вопль на Москве: «Бросил нас батюшка-царь! Кто теперь будет над нами государить!»
— Максимушка! — сказал он, принимая заискивающий вид, насколько позволяло зверское лицо его, — не в пору ты уезжать затеял! Твое слово понравилось сегодня царю. Хоть и напугал ты меня порядком, да заступились, видно, святые угодники за нас, умягчили
сердце батюшки-государя. Вместо чтоб казнить, он похвалил тебя, и жалованья тебе прибавил, и собольею шубой пожаловал! Посмотри, коли ты теперь в гору не пойдешь! А покамест чем тебе здесь не житье?
«Добро! — думал он про себя, — дайте срок,
государи, дайте срок!» И побледневшие губы его кривились в улыбку, и в
сердце, ужо раздраженное сыновним побегом, медленно созревало надежное мщение неосторожным оскорбителям.
— Великий
государь наш, — сказал он, — часто жалеет и плачет о своих злодеях и часто молится за их души. А что он созвал нас на молитву ночью, тому дивиться нечего. Сам Василий Великий во втором послании к Григорию Назианзину говорит: что другим утро, то трудящимся в благочестии полунощь. Среди ночной тишины, когда ни очи, ни уши не допускают в
сердце вредительного, пристойно уму человеческому пребывать с богом!
Басманов ушел, довольный, что успел заронить во мнительном
сердце царя подозрение на одного из своих соперников, но сильно озабоченный холодностью
государя.
— Прости,
государь, холопа твоего! — вскричал он в испуге. — Видя твою нелюбовь ко мне, надрывался я
сердцем и, чтоб войти к тебе в милость, выпросил у мельника этого корня. Это тирлич,
государь! Мельник дал мне его, чтоб полюбил ты опять холопа твоего, а замысла на тебя, видит бог, никакого не было!
Заслужил ты себе истязания паче смерти; но великий
государь, помня прежние доблести твои, от жалости
сердца, повелел тебя, особно от других и минуя прочие муки, скорою смертью казнить, голову тебе отсечь, остатков же твоих на его государский обиход не отписывать!
Если
сердце Государей в руке Провидения, то сердца народов в руке Государей — что могло устоять против неутомимого в благотворениях Правительства, которое действовало на подданных и славою внешних успехов, и мудрыми законами, и воспитанием, и всеми средствами просвещения?
Встреча, оказанная ему в Москве, была восторжена, и так как
сердце государя было от природы мягкое, то он был живо тронут этими выражениями преданности и любви.
В этот день в глубине ангельского
сердца государя Александра Павловича зародилась мысль, которую по справедливости можно было назвать «мыслью от сердца», осуществление которой поразило и встревожило всю Европу, но которая, увы, в конце концов, при ее осуществлении на деле, ввиду отсутствия умелых исполнителей, оказалась тоже лишь дивной царственной мечтой, разбившейся о камень жизни.
Неточные совпадения
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в
сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и
государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
— Для чего я не служу, милостивый
государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве
сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне? Когда господин Лебезятников, тому месяц назад, супругу мою собственноручно избил, а я лежал пьяненькой, разве я не страдал? Позвольте, молодой человек, случалось вам… гм… ну хоть испрашивать денег взаймы безнадежно?
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают
государя; ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли
сердце Лизы младенческой веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела.
Парень им говорил: — Перестаньте плакать, перестаньте рвать мое
сердце. Зовет нас
государь на службу. На меня пал жеребей. Воля божия. Кому не умирать, тот жив будет. Авось-либо я с полком к вам приду. Авось-либо дослужуся до чина. Не крушися, моя матушка родимая. Береги для меня Прасковьюшку. — Рекрута сего отдавали из экономического селения.
Перегоренский. Повторяю вашему высокородию: не донос, которого самое название презрительно для моего
сердца, намерен я предъявить вам,
государь мой! — нет! Слова мои будут простым извещением, которое, по смыслу закона, обязательно для всякого верноподданного…