Несмотря на изуродованную бритьем половину головы, невысокий
крутой лоб с возвышениями над черными, теперь безжизненными глазами был очень красив, так же как и небольшой с горбинкой нос над тонкими черными усами.
Нехлюдов был нехорош собой: маленькие серые глаза, невысокий
крутой лоб, непропорциональная длина рук и ног не могли быть названы красивыми чертами. Хорошего было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный цвет лица и прекрасные зубы. Но лицо это получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя было не заметить его.
Володин взял деньги, сосчитал, потом сделал обиженное лицо, наклонил
крутой лоб, выпятил нижнюю губу и промолвил блеющим и дребезжащим голосом:
Персиков жетон истоптал ногами, а расписку спрятал под пресс. Затем какая-то мысль омрачила его
крутой лоб. Он бросился к телефону, вытрезвонил Панкрата в институте и спросил у него: «Все ли благополучно?» Панкрат нарычал что-то такое в трубку, из чего можно было понять, что, по его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только на одну минуту. Хмурясь, он уцепился за телефон и наговорил в трубку такое:
Неточные совпадения
Там молодой, черный как деготь, негр, лет двадцати и красавец собой, то есть с
крутыми щеками, выпуклым
лбом и висками, толстогубый, с добрым выражением в глазах, прекрасно сложенный, накрывал на стол.
Молодой человек долго стоял, потирая
лоб, потом стал
крутить усы, потом посмотрел на рукав своего пальто; наконец, он собрался с мыслями. Он сделал шаг вперед к молодой женщине, которая сидела по-прежнему неподвижно, едва дыша, будто в летаргии. Он взял ее руку:
Она ушла в угол, где стояла кровать, закрытая ситцевым пологом, и Андрей, сидя у стола, долго слышал теплый шелест ее молитв и вздохов. Быстро перекидывая страницы книги, он возбужденно потирал
лоб,
крутил усы длинными пальцами, шаркал ногами. Стучал маятник часов, за окном вздыхал ветер.
Тонкий, как тростинка, он в своём сером подряснике был похож на женщину, и странно было видеть на узких плечах и гибкой шее большую широколобую голову, скуластое лицо, покрытое неровными кустиками жёстких волос. Под левым глазом у него сидела бородавка, из неё тоже кустились волосы, он постоянно
крутил их пальцами левой руки, оттягивая веко книзу, это делало один глаз больше другого. Глаза его запали глубоко под
лоб и светились из тёмных ям светом мягким, безмолвно говоря о чём-то сердечном и печальном.
Сон не умирил его духа, не разгладил морщин на
крутом его
лбе; мрачен сидел он несколько времени поперек своей кровати и вдруг крикнул: «Мазан!..» Мазан давно лежал на двери, смотрел в щелку и, по обыкновению, сопел без милосердия.