Неточные совпадения
— Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал капитан. — И у нас по борту прошло судно…
Помните, Степан Ильич? Если бы мы не услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым положить руль на борт, было бы столкновение…
Правила предписывают в таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной точки зрения.
— Помолчи, помолчи об этом, — торопливо отозвалась бабушка, —
помни правило: «Язык мой — враг мой, прежде ума моего родился!»
Сколько брат ни бился, сколько ни просил, но я твердо
помнил правило, постановленное у нас на случай разделов: чего брату хочется, не уступай ни за какие предложения, низа какие просьбы; благо имеешь случай причинить досаду тому, кто берет у тебя следующее тебе.
Неточные совпадения
2-й. Ну да, как же! Само собой, что расписано было. Теперь, ишь ты, все впусте оставлено, развалилось, заросло. После пожару так и не
поправляли. Да ты и пожару-то этого не
помнишь, этому лет сорок будет.
— Не провожал, а открыл дверь, —
поправила она. — Да, я это
помню. Я ночевала у знакомых, и мне нужно было рано встать. Это — мои друзья, — сказала она, облизав губы. — К сожалению, они переехали в провинцию. Так это вас вели? Я не узнала… Вижу — ведут студента, это довольно обычный случай…
Освобождать лицо из крепких ее ладоней не хотелось, хотя было неудобно сидеть, выгнув шею, и необыкновенно смущал блеск ее глаз. Ни одна из женщин не обращалась с ним так, и он не
помнил, смотрела ли на него когда-либо Варвара таким волнующим взглядом. Она отняла руки от лица его, села рядом и,
поправив прическу свою, повторила:
— Ну, хорошо, бабушка: а
помните, был какой-то буян, полицмейстер или исправник: у вас крышу велел разломать, постой вам поставил против
правил, забор сломал и чего-чего не делал!
Кучер мой сперва уперся коленом в плечо коренной, тряхнул раза два дугой,
поправил седелку, потом опять пролез под поводом пристяжной и, толкнув ее мимоходом в морду, подошел к колесу — подошел и, не спуская с него взора, медленно достал из-под полы кафтана тавлинку, медленно вытащил за ремешок крышку, медленно всунул в тавлинку своих два толстых пальца (и два-то едва в ней уместились), помял-помял табак, перекосил заранее нос, понюхал с расстановкой, сопровождая каждый прием продолжительным кряхтением, и, болезненно щурясь и моргая прослезившимися глазами, погрузился в глубокое раздумье.