Неточные совпадения
Сейчас побежал в присутственное место. Стал посредине комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как к нему приступить — не
понимает. Таращит глазами, губами шевелит — больше ничего. Однако так он одним своим нерассудительным видом всех испугал, что разом все разбежались. Тогда он ударил
кулаком по столу, расколол его и убежал.
Прежде всего побежал в присутственное место. Встал посреди комнаты и хочет вред сделать. Только хотеть-то хочет, а какой именно вред и как к нему приступить — не
понимает. Таращит глаза, шевелит губами — больше ничего. Однако ж так он этим одним всех испугал, что от одного его вида нерассудительного разом все разбежались. Тогда он ударил
кулаком по столу, разбил его и сам убежал.
Неточные совпадения
Базарову становилось хуже с каждым часом; болезнь приняла быстрый ход, что обыкновенно случается при хирургических отравах. Он еще не потерял памяти и
понимал, что ему говорили; он еще боролся. «Не хочу бредить, — шептал он, сжимая
кулаки, — что за вздор!» И тут же говорил:
— Я солдат!
Понимаешь? — отчаянно закричал медник, ударив себя
кулаком в грудь, как в доску, и яростно продолжал: — Служил ему два срока, унтер, — ну? Так я ему… я его…
— Драма, — повторил поручик, раскачивая фляжку на ремне. — Тут — не драма, а — служба! Я театров не выношу. Цирк — другое дело, там ловкость, сила. Вы думаете — я не
понимаю, что такое — революционер? — неожиданно спросил он, ударив
кулаком по колену, и лицо его даже посинело от натуги. — Подите вы все к черту, довольно я вам служил, вот что значит революционер, —
понимаете? За-ба-стовщик…
—
Понимаете? — спрашивала она, сопровождая каждое слово шлепающим ударом
кулака по мягкой ладони. — У него — своя дорога. Он будет ученым, да! Профессором.
— Хочу, чтоб ты меня устроил в Москве. Я тебе писал об этом не раз, ты — не ответил. Почему? Ну — ладно! Вот что, — плюнув под ноги себе, продолжал он. — Я не могу жить тут. Не могу, потому что чувствую за собой право жить подло.
Понимаешь? А жить подло — не сезон. Человек, — он ударил себя
кулаком в грудь, — человек дожил до того, что начинает чувствовать себя вправе быть подлецом. А я — не хочу! Может быть, я уже подлец, но — больше не хочу… Ясно?