Князь был одним из тех расслабленных и чванных представителей
старинных родов, которые, по-видимому, отстаивают корпоративную связь, но, в сущности, пресмыкаются и ползают, исключительно посвящая свою жизнь поддерживанию дворских и высокобюрократических отношений.
Неточные совпадения
Я, Никанор Затрапезный, принадлежу к
старинному пошехонскому дворянскому
роду.
Владелец этой усадьбы (называлась она, как и следует, «Отрадой») был выродившийся и совсем расслабленный представитель
старинного барского
рода, который по зимам жил в Москве, а на лето приезжал в усадьбу, но с соседями не якшался (таково уж исконное свойство пошехонского дворянства, что бедный дворянин от богатого никогда ничего не видит, кроме пренебрежения и притеснения).
Затем отец принадлежал к
старинному дворянскому
роду (Затрапезный — шутка сказать!), а мать была по рождению купчиха, при выдаче которой замуж вдобавок не отдали полностью договоренного приданого.
Скорее всего его можно принять за сдаточного, хотя он действительно принадлежит к
старинному дворянскому
роду Стриженых, который в изобилии водится в Пензенской губернии.
По странной прихоти судьбы в то время, когда отпрыск
старинного рода графов Белавиных падал все ниже и ниже, дочь репортера Геркулесова и золотошвейки возвышалась.
Неточные совпадения
Скотинин. Не знаешь, так скажу. Я Тарас Скотинин, в
роде своем не последний.
Род Скотининых великий и
старинный. Пращура нашего ни в какой герольдии не отыщешь.
Нельзя утаить, что почти такого
рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдем, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как
старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они покинули давно, и преданий об этом
старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из
рода в
род.
Старинных бумаг и любопытных документов, на которые рассчитывал Лаврецкий, не оказалось никаких, кроме одной ветхой книжки, в которую дедушка его, Петр Андреич, вписывал — то «Празднование в городе Санкт-Петербурге замирения, заключенного с Турецкой империей его сиятельством князем Александр Александровичем Прозоровским»; то рецепт грудного декохтас примечанием: «Сие наставление дано генеральше Прасковье Федоровне Салтыковой от протопресвитера церкви Живоначальныя троицы Феодора Авксентьевича»; то политическую новость следующего
рода: «О тиграх французах что-то замолкло», — и тут же рядом: «В Московских ведомостях показано, что скончался господин премиер-маиор Михаил Петрович Колычев.
Если даже в его памяти свежо сохранились воспоминания о
старинной езде на почтовых, сдаточных и так называемых долгих, то и тут он должен сознаться, что в настоящее время этого
рода способы передвижения, сохранив за собой прежние неудобства, значительно изменились к худшему.