Неточные совпадения
— Беспокоить! беспокоить! ах, нежности какие! А ежели солдат усадьбу сожжет —
кто тогда отвечать будет? Сказать старосте, чтоб непременно его изловить! чтоб к вечеру
же был представлен! Взять Дашутку и все поле осмотреть, где она его видела.
— Где водку взяли?
кто принес? откуда? сейчас
же пойди призови обоих: и Кирюшку и Марфушку!
— А? что? — крикнул на него Савельцев, — или и тебе того
же хочется? У меня расправа короткая! Будет и тебе… всем будет!
Кто там еще закричал?.. запорю! И в ответе не буду! У меня, брат, собственная казна есть! Хребтом в полку наживал… Сыпну денежками — всем рты замажу!
Все тут, от председателя до последнего писца, ели и пили, требуя,
кто чего хотел, а после обеда написали протокол, в котором значилось, что раба божия Иулита умерла от апоплексии, хотя
же и была перед тем наказана на теле, но слегка, отечески.
Каждый божий день те
же да те
же комнаты, да с посудой возись — хоть
кому шею намозолит!
—
Кто таков? откуда? зачем? — бросила ему матушка и, обращаясь к сидевшим за прялками девушкам, прибавила: — Да снимите
же со свечки! не видать ничего!
— Все
же надо себя к одному какому-нибудь месту определить. Положим, теперь ты у нас приютился, да ведь не станешь
же ты здесь век вековать. Вот мы по зимам в Москве собираемся жить. Дом топить не будем, ставни заколотим — с
кем ты тут останешься?
— Говорила, что опоздаем! — пеняла матушка кучеру, но тут
же прибавила: — Ну, да к вечерне не беда если и не попадем. Поди, и монахи-то на валу гуляют, только разве
кто по усердию… Напьемся на постоялом чайку, почистимся — к шести часам как раз к всенощной поспеем!
Даже из прислуги он ни с
кем в разговоры не вступал, хотя ему почти вся дворня была родня. Иногда, проходя мимо кого-нибудь, вдруг остановится, словно вспомнить о чем-то хочет, но не вспомнит, вымолвит: «Здорово, тетка!» — и продолжает путь дальше. Впрочем, это никого не удивляло, потому что и на остальной дворне в громадном большинстве лежала та
же печать молчания, обусловившая своего рода общий modus vivendi, которому все бессознательно подчинялись.
Очевидно, в нем таилась в зародыше слабость к щегольству, но и этот зародыш, подобно всем прочим качествам, тускло мерцавшим в глубинах его существа, как-то не осуществился, так что если
кто из девушек замечал: «Э! да какой ты сегодня франт!» — то он, как и всегда, оставлял замечание без ответа или
же отвечал кратко...
Разумеется, одолевал тот,
кто был посильнее и помогутнее; слабым
же и захудалым и судиться было не на что.
Городничий. Скажите! такой просвещенный гость, и терпит — от
кого же? — от каких-нибудь негодных клопов, которым бы и на свет не следовало родиться. Никак, даже темно в этой комнате?
А нам земля осталася… // Ой ты, земля помещичья! // Ты нам не мать, а мачеха // Теперь… «А кто велел? — // Кричат писаки праздные, — // Так вымогать, насиловать // Кормилицу свою!» // А я скажу: — А
кто же ждал? — // Ох! эти проповедники! // Кричат: «Довольно барствовать! // Проснись, помещик заспанный! // Вставай! — учись! трудись!..»
Неточные совпадения
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой
же, теперь
же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй,
кто там?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на
кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра
же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Почтмейстер. Или
же: «Вот, мол, пришли по почте деньги, неизвестно
кому принадлежащие».
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако
же… Все зависит от той стороны, с которой
кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с
кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть
же, себе на уме, Бог тому заплатит,
кто меня, бедную, обижает.