Цитаты со словом «сидят»
В пограничных городах и крепостях не
сидели, побед и одолений не одерживали, кресты целовали по чистой совести, кому прикажут, беспрекословно.
Поэтому, ради удовлетворения целям раздолья, неустанно выжимался последний мужицкий сок, и мужики, разумеется, не
сидели сложа руки, а кишели, как муравьи, в окрестных полях.
Даже в парадных комнатах все столы были нагружены ворохами ягод, вокруг которых
сидели группами сенные девушки, чистили, отбирали ягоду по сортам, и едва успевали справиться с одной грудой, как на смену ей появлялась другая.
Сижу я в своем Малиновце, ничего не знаю, а там, может быть, кто-нибудь из старых товарищей взял да и шепнул.
Сижу, ничего не знаю, а там: «Быть по сему» — и дело с концом.
В течение целого дня они почти никогда не видались; отец
сидел безвыходно в своем кабинете и перечитывал старые газеты; мать в своей спальне писала деловые письма, считала деньги, совещалась с должностными людьми и т. д.
— Ну, войди. Войди, посмотри, как мать-старуха хлопочет. Вон сколько денег Максимушка (бурмистр из ближней вотчины) матери привез. А мы их в ящик уложим, а потом вместе с другими в дело пустим. Посиди, дружок, посмотри, поучись. Только
сиди смирно, не мешай.
Благодаря этому педагогическому приему во время классов раздавались неумолкающие детские стоны, зато внеклассное время дети
сидели смирно, не шевелясь, и весь дом погружался в такую тишину, как будто вымирал.
— А хочешь, я тебя, балбес, в Суздаль-монастырь сошлю? да, возьму и сошлю! И никто меня за это не осудит, потому что я мать: что хочу, то над детьми и делаю!
Сиди там да и жди, пока мать с отцом умрут, да имение свое тебе, шельмецу, предоставят.
Анна Павловна между тем в той же замасленной блузе, нечесаная,
сидит в своей спальне и тоже кушает чай.
Сидит запершись в кабинете или бродит по коридору да по ляжкам себя хлопает!
Сидит Анна Павловна и все больше и больше проникается сожалением к самой себе и наконец начинает даже рассуждать вслух.
Наконец все нужные дела прикончены. Анна Павловна припоминает, что она еще что-то хотела сделать, да не сделала, и наконец догадывается, что до сих пор
сидит нечесаная. Но в эту минуту за дверьми раздается голос садовника...
— Не божитесь. Сама из окна видела. Видела собственными глазами, как вы, идучи по мосту, в хайло себе ягоды пихали! Вы думаете, что барыня далеко, ан она — вот она! Вот вам за это! вот вам! Завтра целый день за пяльцами
сидеть!
Старик, очевидно, в духе и собирается покалякать о том, о сем, а больше ни о чем. Но Анну Павловну так и подмывает уйти. Она не любит празднословия мужа, да ей и некогда. Того гляди, староста придет, надо доклад принять, на завтра распоряжение сделать. Поэтому она
сидит как на иголках и в ту минуту, как Василий Порфирыч произносит...
Они называют ее «молодцом», говорят, что у ней «губа не дура» и что, если бы не она,
сидели бы они теперь при отцовских трехстах шестидесяти душах.
Рабочий день кончился. Дети целуют у родителей ручки и проворно взбегают на мезонин в детскую. Но в девичьей еще слышно движение. Девушки, словно заколдованные,
сидят в темноте и не ложатся спать, покуда голос Анны Павловны не снимет с них чары.
Весь этот день я был радостен и горд. Не
сидел, по обыкновению, притаившись в углу, а бегал по комнатам и громко выкрикивал: «Мря, нря, цря, чря!» За обедом матушка давала мне лакомые куски, отец погладил по голове, а тетеньки-сестрицы, гостившие в то время у нас, подарили целую тарелку с яблоками, турецкими рожками и пряниками. Обыкновенно они делывали это только в дни именин.
— Вот так огород нагородил! Ну, ничего, и всегда так начинают. Вот она, палочка-то! кажется, мудрено ли ее черкнуть, а выходит, что привычка да и привычка нужна! Главное, старайся не тискать перо между пальцами, держи руку вольно, да и сам
сиди вольнее, не пригибайся. Ну, ничего, ничего, не конфузься! Бог милостив! ступай, побегай!
— Держи карман! — крикнула она, — и без того семь балбесов на шее
сидят, каждый год за них с лишком четыре тысячи рубликов вынь да положь, а тут еще осьмой явится!
Даже матушка, как бы сознавая потребность тишины,
сидела, затворившись в спальне, и только в крайних случаях выходила из нее творить суд и расправу.
Резвиться, но не шуметь, за обедом
сидеть прямо и не вмешиваться в разговоры старших; смотреть весело вообще и в особенности при гостях и т. д.
Вечером матушка
сидит, запершись в своей комнате. С села доносится до нее густой гул, и она боится выйти, зная, что не в силах будет поручиться за себя. Отпущенные на праздник девушки постепенно возвращаются домой… веселые. Но их сейчас же убирают по чуланам и укладывают спать. Матушка чутьем угадывает эту процедуру, и ой-ой как колотится у нее в груди всевластное помещичье сердце!
С утра до вечера они
сидели одни в своем заключении. У Ольги Порфирьевны хоть занятие было. Она умела вышивать шелками и делала из разноцветной фольги нечто вроде окладов к образам. Но Марья Порфирьевна ничего не умела и занималась только тем, что бегала взад и вперед по длинной комнате, производя искусственный ветер и намеренно мешая сестре работать.
В течение всего обеда они
сидели потупив глаза в тарелки и безмолвствовали. Ели только суп и пирожное, так как остальное кушанье было не по зубам.
Сверх того, я видел, что у ворот конного двора стоит наша коляска с поднятым фордеком и около нее
сидит наш кучер Алемпий, пускает дым из трубки-носогрейки и разговаривает с сгорбленным стариком в синем, вылинявшем от употребления крашенинном сюртуке.
— Разумеется. Ты у тетеньки в гостях и, стало быть, должен вести себя прилично. Не след тебе по конюшням бегать.
Сидел бы с нами или в саду бы погулял — ничего бы и не было. И вперед этого никогда не делай. Тетенька слишком добра, а я на ее месте поставила бы тебя на коленки, и дело с концом. И я бы не заступилась, а сказала бы: за дело!
— А ты, сударыня, что по сторонам смотришь… кушай! Заехала, так не накормивши не отпущу! Знаю я, как ты дома из третьёводнишних остатков соусы выкраиваешь… слышала! Я хоть и в углу
сижу, а все знаю, что на свете делается! Вот я нагряну когда-нибудь к вам, посмотрю, как вы там живете… богатеи! Что? испугалась!
— Мне что, сударыня, сказывали.
Сидит будто этот Фомка за столом с барыней, а старого барина, покойника-то, у Фомки за стулом с тарелкой заставят стоять…
Разве я не понимаю, что им, бедненьким, несладко, в казарме запершись,
сидеть, да ничего не поделаешь.
Анфиса Порфирьевна слегка оживилась. Но по мере того, как участь ее смягчалась, сердце все больше и больше разгоралось ненавистью.
Сидя за обедом против мужа, она не спускала с него глаз и все думала и думала.
На другой день, ранним утром, началась казнь. На дворе стояла уже глубокая осень, и Улиту, почти окостеневшую от ночи, проведенной в «холодной», поставили перед крыльцом, на одном из приступков которого
сидел барин, на этот раз еще трезвый, и курил трубку. В виду крыльца, на мокрой траве, была разостлана рогожа.
К несчастию, и с Агашей я редко мог перемолвить слово, потому что она постоянно обязана была
сидеть возле матушкиной комнаты и ожидать приказаний.
— Давно уж. В конторе
сидит.
Агаша продолжала
сидеть на низенькой скамеечке у дверей матушкиной комнаты и тоже дремала.
Солнце садилось великолепно. Наполовину его уж не было видно, и на краю запада разлилась широкая золотая полоса. Небо было совсем чистое, синее; только немногие облака, легкие и перистые, плыли вразброд, тоже пронизанные золотом. Тетенька
сидела в креслах прямо против исчезающего светила, крестилась и старческим голоском напевала: «Свете тихий…»
Но я, как только проснулся, вспомнил про наших лошадей и про Алемпия, и потому прежде, чем идти в столовую, побежал к конюшням. Алемпий, по обыкновению,
сидел на столбике у конюшни и покуривал из носогрейки. Мне показалось, что он за ночь сделался как будто толще.
Далеко ли отсюда до города, а отпустишь, бывало, покойницу Леночку к знакомым вечером повеселиться: «Я, маменька, в одиннадцать часов возвращусь», — а я уж с десяти часов сяду у окна да и
сижу.
Вечером, конечно, служили всенощную и наполнили дом запахом ладана. Тетенька напоила чаем и накормила причт и нас, но сама не пила, не ела и
сидела сосредоточенная, готовясь к наступающему празднику. Даже говорить избегала, а только изредка перекидывалась коротенькими фразами. Горничные тоже вели себя степенно, ступали тихо, говорили шепотом. Тотчас после ухода причта меня уложили спать, и дом раньше обыкновенного затих.
Однажды, — это было в конце октября, глубокою осенью, — семья наша
сидела за вечерним чаем, как из девичьей опрометью прибежала девушка и доложила матушке...
В девичьей, освещенной едва мерцающим светом сального огарка,
сидел на ларе мужчина в дубленом полушубке.
— И ведь в какое время, непутевый, пришел! — сказала она уже мягче, — две недели сряду дождик льет, все дороги затопил, за сеном в поле проехать нельзя, а он шлепает да шлепает по грязи. И хоть бы написал, предупредил… Ну, ин скидавай полушубок-то,
сиди здесь, покуда я муженьку не отрапортую.
По уходе Федоса матушка некоторое время
сидела, покачиваясь на стуле, и обдумывала.
— Что ж так-то
сидеть! Я всю дорогу шел, работал. День или два идешь, а потом остановишься, спросишь, нет ли работы где. Где попашешь, где покосишь, пожнешь. С недельку на одном месте поработаешь, меня в это время кормят и на дорогу хлебца дадут, а иной раз и гривенничек. И опять в два-три дня я свободно верст пятьдесят уйду. Да я, тетенька, и другую работу делать могу: и лапоть сплету, и игрушку для детей из дерева вырежу, и на охоту схожу, дичинки добуду.
Федос отвернулся от Трезорки, как будто забыл о нем. Минуты две он
сидел молча, так что у Трезорки потоками полились слюни с брыластых губ.
— Да так… и не у чего, да и не все же на одном месте
сидеть; захотелось и на людей посмотреть.
В одно из воскресений Федос исполнил свое обещание и забрался после обеда к нам, детям. И отец и мать отдыхали в спальнях. Мы чуть слышно расхаживали по большой зале и говорили шепотом, боясь разбудить гувернантку, которая
сидела в углу в креслах и тоже дремала.
— Вот и я, братцы, к вам пришел! — приветствовал он нас, — а вы всё в клетке да в клетке, словно острожные,
сидите… Эх, голубчики, плохо ваше дело! Что носы повесили? давайте играть!
Матушка дремала; Агаша, ее неизменная спутница,
сидя против меня, тоже клевала носом.
Когда мы
сидели за чаем, к нам опять пришел Кузьма.
Цитаты из русской классики со словом «сидят»
Ассоциации к слову «сидят»
Предложения со словом «сидеть»
- Прошло немного времени, и дети уже сидели рядом, передавая друг другу игрушки и золотые шарики.
- – Ладно, как только они поговорят, я тебе позвоню, но ты уж сиди дома.
- Её невестка вышла на работу, потому что у неё высокая должность и она не может долго сидеть дома.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «сидеть»
Значение слова «сидеть»
СИДЕ́ТЬ, сижу́, сиди́шь; деепр. си́дя; несов. 1. Занимать положение, при котором туловище поддерживается вертикально, опираясь на ягодицы. Сидеть на стуле. Сидеть за столом. Сидеть в седле. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова СИДЕТЬ
Афоризмы русских писателей со словом «сидеть»
- Какова бы ни была деятельность, но привычка и приобретаемое через нее умение действовать — великое дело. Кто не сидел сложа руки и тогда, как нечего было делать, тот сумеет действовать, когда настанет для этого время.
- Какая радость — существовать! Только видеть, хотя бы видеть лишь один этот дым и этот свет. Если бы у меня не было рук и ног и я бы только мог сидеть на лавочке и смотреть на заходящее солнце, то я был бы счастлив этим. Одно нужно только — видеть и дышать. Ничто не дает такого наслаждения, как краски…
- Если есть хоть один человек, не доступный критике, это не гласность. Если есть хоть одно событие, о котором нельзя говорить, это не гласность. Если в тюрьме сидит хоть один человек заведомо невиновный, это не гласность. Если есть хоть одна запрещенная книга, это не гласность. Если есть хоть одно имя, которое нельзя упоминать (Сахаров или Брежнев — неважно), это не гласность.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно