В апреле, совсем неожиданно, приехал в свою усадьбу местный землевладелец, он же и главный попечитель школы, Андрей Степаныч Аигин. Прибыл он затем, чтобы продать леса и на вырученные деньги прожить лето за границей. Операция предстояла несложная, но Аигин предположил пробыть в деревне до мая,
с тем чтобы, кстати, учесть управителя, возобновить на всякий случай связи с местными властями и посмотреть на школу.
Неточные совпадения
Что все это означает, как не фабрикацию испугов в умах и без
того взбудораженных простецов? Зачем это понадобилось?
с какого права признано необходимым,
чтобы Сербия, Болгария, Босния не смели устроиваться по-своему, а непременно при вмешательстве Австрии?
С какой стати Германия берется помогать Австрии в этом деле? Почему допускается вопиющая несправедливость к выгоде сильного и в ущерб слабому? Зачем нужно держать в страхе соседей?
Поэтому примириться
с этим явлением необходимо, и вся претензия современного человека должна заключаться единственно в
том,
чтобы оценка подлежащих элементов производилась спокойно и не чересчур расторопно.
Покуда в доме идет содом, он осматривает свои владения. Осведомляется, где в последний раз сеяли озимь (пашня уж два года сряду пустует), и нанимает топографа,
чтобы снял полевую землю на план и разбил на шесть участков, по числу полей. Оказывается, что в каждом поле придется по двадцати десятин, и он спешит посеять овес
с клевером на
том месте, где было старое озимое.
Вот как на две-то
с половиной тысячи умные люди живут, а не
то чтобы что.
Спустя некоторое время нашлась вечерняя работа в
том самом правлении, где работал ее муж. По крайней мере, они были вместе по вечерам. Уходя на службу, она укладывала ребенка, и
с помощью кухарки Авдотьи устраивалась так,
чтобы он до прихода ее не был голоден. Жизнь потекла обычным порядком, вялая, серая, даже серее прежнего, потому что в своей квартире было голо и царствовала какая-то надрывающая сердце тишина.
Для
того,
чтобы приблизиться к этому грубому идеалу клеветы, необходимо отождествить его
с вопросом об уместности или неуместности общественного развития, а это даже для самых заклятых ненавистников не всегда удобно.
— Ах, матушка, пора эти разговоры оставить! — говорит он. — Изба моя
с краю — ничего не знаю! Вот правило, которым мы должны руководствоваться, а не
то чтобы что…
Я уже сказал выше, что читательское сословие народилось в эпоху всероссийского возрождения, благодаря громадному приливу простецов.
С тех пор простец множится в изумительной прогрессии, но, размножаясь и наполняя ряды подписчиков, он нимало не изменяет своему безразличному отношению к читаемому.
Чтобы убедиться в этом, стоит заглянуть в любую кофейню.
Визит кончился. Когда она возвращалась домой, ей было несколько стыдно.
С чем она шла?..
с «супцем»! Да и «супец» ее был принят как-то сомнительно. Ни одного дельного вопроса она сделать не сумела, никакой помощи предложить. Между
тем сердце ее болело, потому что она увидела настоящее страдание, настоящее горе, настоящую нужду, а не тоску по праздности.
Тем не менее она сейчас же распорядилась,
чтобы Мирону послали миску
с бульоном, вареной говядины и белого хлеба.
Очевидно, внутри его существовало два течения: одно — старое,
с либеральной закваской, другое — новейшее, которое шло навстречу карьере. Первое побуждало его не забывать старых друзей; второе подсказывало, что хотя не забывать и похвально, но сношения следует поддерживать
с осторожностью. Он, разумеется, прибавлял при этом, что осторожность необходима не столько ради карьеры, сколько для
того,
чтобы…"не погубить дела".
Прежде всего он устраивает себе обширный кабинет
с изобилием письменных столов,
с тяжелою мебелью, тяжелыми портьерами и гардинами, стараясь придать помещению такой вид,
чтобы случайный посетитель знал, что именно в этой храмине производится
та таинственная стряпня, по поводу которой сложилась поговорка, что печать есть шестая великая держава.
Речь шла уже не о
том,
чтобы громить противника, и даже не о
том,
чтобы бороться
с ним, а только о
том,
чтобы его подсидеть.
Вот где настоящее его место. Не на страже мелких частных интересов, а на страже «земли». К
тому же идея о всесословности совершенно естественно связывалась
с идеей о служебном вознаграждении. Почет и вознаграждение подавали друг другу руку, а это было далеко не лишнее при
тех ущербах, которые привела за собой крестьянская реформа, — ущербах, оказавшихся очень серьезными, несмотря на
то, что идеал реформы формулировался словами:"
Чтобы помещик не ощутил…"
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович,
с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Неточные совпадения
Хлестаков. Сделайте милость, садитесь. Я теперь вижу совершенно откровенность вашего нрава и радушие, а
то, признаюсь, я уж думал, что вы пришли
с тем,
чтобы меня… (Добчинскому.)Садитесь.
Артемий Филиппович. Не смея беспокоить своим присутствием, отнимать времени, определенного на священные обязанности… (Раскланивается
с тем,
чтобы уйти.)
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и
то смотрит,
чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог
с ним! я человек простой».
Городничий. Я пригласил вас, господа,
с тем,
чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.
Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент,
с тем только,
чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.