Давидовой корове бог послал теленка,
Ах, теленка!
А на другой год она принесла другого теленка.
Ах, другого!
А на третий год принесла третьего теленка,
Ах, третьего!
Когда принесла трех телят, то пастор узнал об этом,
Ах, узнал!
И сказал Давиду: ты, Давид, забыл своего пастора,
Ах, забыл!
И за это увел к себе
самого большого теленка,
Ах, самого большого!
А Давид остался только с двумя телятами,
Ах, с двумя!
Неточные совпадения
Именно так было поступлено и со мной, больным, почти умирающим. Вместо того, чтобы везти меня за границу, куда, впрочем, я и
сам не чаял доехать, повезли меня в Финляндию. Дача — на берегу озера, которое во время ветра невыносимо гудит, а в прочее время разливает окрест приятную сырость. Домик маленький, но веселенький, мебель сносная, но о зеркале и в помине нет. Поэтому утром я наливаю в рукомойник воды и причесываюсь над ним. Простору довольно, и
большой сад для прогулок.
Болен я, могу без хвастовства сказать, невыносимо. Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Руки и ноги дрожат, в голове — целодневное гудение, по всему организму пробегает судорога. Несмотря на врачебную помощь, изможденное тело не может ничего противопоставить недугу. Ночи провожу в тревожном сне, пишу редко и с
большим мученьем, читать не могу вовсе и даже — слышать чтение. По временам
самый голос человеческий мне нестерпим.
Только в кабаке он сам-большой и может прикрикнуть даже на
самого мироеда:"Ты что озорничаешь? наливай до краев!"
Но Генечка этого не опасался и продолжал преуспевать. Ему еще тридцати лет не было, а уже
самые лестные предложения сыпались на него со всех сторон. Он не раз мог бы получить в провинции хорошо оплаченное и ответственное место, но уклонялся от таких предложений, предпочитая служить в Петербурге, на глазах у начальства. Много проектов он уже выработал, а еще
больше имел в виду выработать в непродолжительном времени. Словом сказать, ему предстояло пролить свет…
— Кандидатов слишком довольно. На каждое место десять — двадцать человек, друг у дружки так и рвут. И чем
больше нужды, тем труднее: нынче и к месту-то пристроиться легче тому, у кого особенной нужды нет. Доверия
больше, коли человек не жмется, вольной ногой в квартиру к нанимателю входит. Одёжа нужна хорошая, вид откровенный. А коли этого нет, так хошь сто лет грани мостовую — ничего не получишь. Нет, ежели у кого родители есть —
самое святое дело под крылышком у них смирно сидеть.
Зато в парке было весело; березы покрылись молодыми бледно-зелеными листьями и семенными сережками; почки липы надувались и трескались; около клумб возился садовник с рабочими; взрыхляли землю, сажали цветы. Некоторые птицы уж вывели птенчиков; гнезда
самых мелких пернатых, по
большей части, были свиты в дуплах дерев, и иногда так низко, что Ольга могла заглядывать в них. По вечерам весь воздух был напоен душистым паром распустившейся березовой листвы.
— Всего
больше угнетает то, — сказал он, — что надо действовать как будто исподтишка. Казаться веселым, когда чувствуешь в сердце горечь, заискивать у таких личностей, с которыми не хотелось бы даже встречаться, доказывать то, что
само по себе ясно как день, следить, как бы не оборвалась внезапно тонкая нитка, на которой чуть держится дело преуспеяния, отстаивать каждый отдельный случай, пугаться и затем просить, просить и просить… согласитесь, что это нелегко!
Составляла ли эта профессия ее призвание, или просто так случилось, что деваться было
больше некуда, — она и
сама не могла бы дать ясно формулированного ответа на этот вопрос.
— Приказывать — не мое дело. Я могу принять меры — и
больше ничего. Всему злу корень — учитель Воскресенский, насчет которого я уже распорядился… Ах, Николай Николаич! Неужели вы думаете, что мне
самому не жаль этой заблуждающейся молодой девицы? Поверьте мне, иногда сидишь вот в этом
самом кресле и думаешь: за что только гибнут наши молодые силы?
Школьное и врачебное дела замялись, потому что ни педагоги, ни врачи не получали жалованья;
сами члены управы нередко затруднялись относительно уплаты собственного вознаграждения, хотя в
большей части случаев все-таки выходили из затруднений с честью.
— Покуда определенных фактов в виду еще нет, но есть разговор — это уже
само по себе представляет очень существенный признак. О вашем губернаторе никто не говорит, что он мечтает о новой эре… почему? А потому просто, что этого нет на деле и быть не может. А об земстве по всей России такой слух идет, хотя, разумеется,
большую часть этих слухов следует отнести на долю болтливости.
После того Бодрецов служил и в Новороссийском крае, и на Кавказе, и в Западном крае, и в Варшаве, нередко занимал ответственные должности, но по
большей части предпочитал возлежать на персях. Всюду оставил он по себе
самые отрадные воспоминания, последствием которых были связи, пригодившиеся ему в будущем.
— Держи карман! — опровергнет их Бодрецов, — это вчера немцы под Париж подошли, а нынче
сами в Мец спрятались. Нет, батюшка, нынче Франция уж не та. Генерал Буланже, ежели только он выдержит —
большая ему будущность предстоит!
Однако и с ним бывают прорухи. На днях встречаю я его на Морской; идет, понуривши голову, и, к величайшему удивлению… молчит! А это
большая в нем редкость, потому что он так полон разговора, что ежели нет встречного знакомого, то он
сам себе сообщает новости.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую
сам, это уж слишком
большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Хлестаков. Покорно благодарю. Я
сам тоже — я не люблю людей двуличных. Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь,
больше бы ничего и не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Вот здешний почтмейстер совершенно ничего не делает: все дела в
большом запущении, посылки задерживаются… извольте
сами нарочно разыскать.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в
самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с
большим, с
большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Питался
больше рыбою; // Сидит на речке с удочкой // Да
сам себя то по носу, // То по лбу — бац да бац!