Неточные совпадения
— Да разве возможно не пить! Вот хоть бы то место, куда мы сегодня поедем, разве наш
брат может там хоть один час пробыть, не подкрепившись зараньше? Скучища адская, а развлечение — один чай. Кабы, кажется, не надежды мои
на получение — ни одной минуты в этом постылом месте не остался бы!
— Ну, это уж ты трудись, а я — слуга покорный! Думать там! соображать! Какая же это будет жизнь, коли меня
на каждом шагу думать заставлять будут? Нет,
брат, ты прост-прост, а тоже у тебя в голове прожекты… тово! Да ты знаешь ли, что как только мы начнем думать — тут нам и смерть?!
— Ну,
брат, уж нечего тут очки-то вставлять! — ораторствовал Прокоп, уж всякому ведь известно, как ты дядю-то мертвого под постель спрятал, а
на место его другого в колпаке под одеяло положил! Чтобы свидетели, значит, под завещанием подписались, что покойник, дескать, в здравом уме и твердой памяти… Штукарь ведь ты!
То был номерной Гаврило. Очевидно, он наблюдал в какую-нибудь щель и имел настолько верное понятие насчет ценности Прокоповых слез, что, когда Прокоп, всхлипывая и указывая
на мое бездыханное тело, сказал:"Вот,
брат Гаврилушко (прежде он никогда не называл его иначе, как Гаврюшкой), единственный друг был
на земле — и тот помер!" — то Гаврило до такой степени иронически взглянул
на него, что Прокоп сразу все понял.
Беседуя таким образом, мы совершенно шутя выпили графинчик и, настроив себя
на чувствительный тон, пустились в разговоры о меньшей
братии.
— Да,
брат, везде прогресс! не прежнее нынче время! Поди-ка ты нынче в половые — кто
на тебя как
на деятеля взглянет! Нет! нынче вот земство, суды, свобода книгопечатания… вон оно куда пошло!
Мало того что родные
братья притворяются, будто они друг другу только седьмая вода
на киселе, — посмотрите, как они враждуют друг с другом!"Мы, — говорит один, — и только одни мы имеем совершенно правильные и здравые понятия насчет института городовых, а вам об этом важном предмете и заикаться не следует!"–"Нет, — огрызается другой, — истинная компетентность в этом деле не
на вашей, а
на нашей стороне.
— Ну его, сон! успеем выспаться, как в деревню вернемся. Аида со мной
на Смоленское! Там,
брат, в кухмистерской
на казенный счет поминки устроены, так кстати закусим и выпьем.
— Мы вот как сделаем, — продолжал между тем искушать Прокоп, — сперва генералу честь отдадим и в кухмистерской закусим, потом отправимся обедать к Дороту, а там уж и
на Минералы рукой подать! Каких,
брат, там штучек с последними кораблями привезли! Наперед говорю: пальчики оближешь!
— Ничего не найдется. О том, что ли, толковать, что все мы под богом ходим, так оно уж и надоело маленько. А об другом — не об чем. Кончится тем, что посидим часок да и уйдем к Палкину, либо в Малоярославский трактир. Нет уж,
брат, от судьбы не уйдешь! Выспимся, да и
на острова!
' — Если всех-то счесть, так, пожалуй, и пальцев
на руках не хватит! — воскликнул Прокоп, когда мы кончили обозрение наших статистических сил, — да и народ-то,
брат, все какой — уж эти не выдадут!
— Ну,
брат, плохое твое дело, коли так. Он припомнит. Я,
брат, сам однажды Энгеля пьяного домой
на извозчике подвозил, так и то вчера целый вечер в законах рылся: какому за сие наказанию подлежу! Потому, припомнит это верно!
— Нечего тут"не думай"! Я и то не думаю. А по-моему: вместе блудили, вместе и отвечать следует, а не отлынивать! Я виноват! скажите
на милость! А кто меня
на эти дела натравливал! Кто меня
на дорогу-то
на эту поставил! Нет,
брат, я сам с усам! Карта-то — вот она!
— Тебе, Веретьев, когда ты в компании, — цены нет! — присовокупил с своей стороны Прокоп, — мухой ли прожужжать, сверчком ли прокричать —
на все ты молодец! Ну, а теперь,
брат, извини! теперь,
брат, следовало бы и остепениться крошечку!
— Толкуй,
брат, по пятницам! — отрезал он, — уж коли в ком раз эта проказа засела, так никакими раскаяньями оттоле ее не выкуришь! Ты
на конгрессе-то нашем что проповедовал?
— Ну, это ты врешь! Этого я не говорил! Ишь ведь что вспомнил! ах ты, сделай милость! Да не то что одна комиссия, а десять комиссий меня позови передо всеми один ответ: знать не знаю, ведать не ведаю! Нет,
брат, я ведь травленный! Меня тоже нескоро
на кривой-то объедешь!
— Боюсь, не поверили они! Не пойдут,
брат, они
на эту штуку! — как-то лениво резонировал Прокоп, выслушав доклад своего агента.
— Дал бы,
брат, и больше, да уж очень много вас нынче, развелось!
На каждом шагу словно западни расставлены! Одному десять, другому двадцать, третьему целых сто… Это и
на здоровые зубы оскомину набьет!
— А ведь я,
брат, прогадал! — признавался он мне
на днях, — думал, что штука-то в том только и состоит, что руками направо и налево тыкать, а выходит, что я тычу-то в пусто!
— Если бы хоть одну дорогу дали, — открывался он мне, — уж как бы, кажется,
на душе легко было. Ну вот, ей-богу… ну, ей-же-ей, простил бы! А то ведь как
на смех: жид придет — бери! Бери! владай! что угодно делай! А свой
брат, дворянин, явится — "да ты знаешь ли, из чего рельсы-то делаются?!". Каково это слушать-то!
— И я, братец, не знаю, да кто же знает нынче! Вот приступлю — и буду знать. И зачем мне знать, коли мне незачем! Жид-то пархатый — ты думаешь, он лучше меня знает! Нет, он тоже,
брат, швах по этой части! Вот подходцы он знает — это так!
На это он мастер! В такую,
брат, помойную яму с головой окунется, какая нам с тобой и во сне не приснится!
Неточные совпадения
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай,
брат! Отнесешь письмо
на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже разные водевильчики… Литераторов часто вижу. С Пушкиным
на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что,
брат Пушкин?» — «Да так,
брат, — отвечает, бывало, — так как-то всё…» Большой оригинал.
С утра встречались странникам // Все больше люди малые: // Свой
брат крестьянин-лапотник, // Мастеровые, нищие, // Солдаты, ямщики. // У нищих, у солдатиков // Не спрашивали странники, // Как им — легко ли, трудно ли // Живется
на Руси? // Солдаты шилом бреются, // Солдаты дымом греются — // Какое счастье тут?..
— Неволя к вам вернулася? // Погонят вас
на барщину? // Луга у вас отобраны? — // «Луга-то?.. Шутишь,
брат!» // — Так что ж переменилося?.. // Закаркали «Голодную», // Накликать голод хочется? — // — «Никак и впрямь ништо!» — // Клим как из пушки выпалил; // У многих зачесалися // Затылки, шепот слышится: // «Никак и впрямь ништо!»
И скатерть развернулася, // Откудова ни взялися // Две дюжие руки, // Ведро вина поставили, // Горой наклали хлебушка // И спрятались опять… // Гогочут
братья Губины: // Такую редьку схапали //
На огороде — страсть!