Неточные совпадения
Я вглядываюсь в говорящего и
вижу, что он лжет. Быть
может, он и от природы
не может не лгать, но в эту минуту к его хвастовству, видимо, примешивается расчет, что оно подействует на Бубновина. Последний, однако ж, поддается туго: он окончательно зажмурил глаза, даже слегка похрапывает.
А мы равнодушными глазами смотрим на сие странное позорище,
видим гибель самой цветущей и, быть
может, самой способной нашей молодежи, и
не хотим пальцем об палец ударить, чтобы спасти ее.
— Да просто шел я, по должности, дозором-с; ну,
вижу, благородные люди…
не могут объяснить место жительства-с…
— Иду, знаете, дозором, и вдруг
вижу — благородные люди! И можно сказать, даже в очень веселом виде-с! Время, знаете, ночное-с… местожительства объявить
не могут… Ну-с, конечно, как сам благородный человек… по силе возможности-с… Сейчас к себе на квартиру-с… Диван-с, подушки-с…
Дедушка Матвей Иваныч на этот счет совершенно искренно говорил: жить там, где все другие имеют право, подобно мне, жить, — я
не могу!
Не могу, сударь, я стерпеть, когда
вижу, что хам идет мимо меня и кочевряжится! И будь этот хам хоть размиллионер, хоть разоткупщик, все-таки я ему напомню (действием, государь мой, напомню, действием!), что телесное наказание есть удел его в этом мире! Хоть тысячу рублей штрафу заплачу, а напомню.
Исполнивши все это, Прокоп остановился посреди комнаты и некоторое время осовелыми глазами озирался кругом, как бы нечто обдумывая. Но я — я совершенно ясно
видел, что у него в голове уже зреет защитительная речь."Я
не украл, — говорил он себе, — я только устранил билеты из места их прежнего нахождения!"Очевидно, он уже заразился петербургским воздухом; он воровал без провинциальной непосредственности, а рассчитывая наперед, какие
могут быть у него шансы для оправдания.
Это были до такой степени настоящие слезы, что мне сделалось жутко.
Видя, как они текут по его лоснящимся щекам, я чувствовал, что умираю все больше и больше. Казалось, я погружаюсь в какую-то бездонную тьму, в которой
не может быть речи ни об улике, ни об отмщении. Здесь
не было достаточной устойчивости даже для того, чтобы задержать след какого бы то ни было действия. Забвение — и далее ничего…
Но я уже
видел, что колебания Гаврилы
не могут быть продолжительны. Действительно, Прокоп набавил всего полтину в месяц — и торг был заключен. Тут же Прокоп вынул из кармана триста рублей, затем вытащил из чемодана две рубашки, все носовые платки, новый сюртук (я только что сделал его у Тедески) и вручил добычу Гаврюшке.
Я
мог реять в эмпиреях,
мог с быстротой молнии перелетать через громаднейшие пространства, мот все
видеть, все слышать,
мог страдать и негодовать, но
не мог одного:
не мог воспрепятствовать грабежу моих наследственных и благоприобретенных капиталов.
Я
вижу, что преступление, совершенное в минуту моей смерти,
не должно остаться бесследным. Теперь уже идет дело о другом, более тяжелом преступлении, и кто знает, быть
может, невдолге этот самый Андрей…
Не потребуется ли устранить и его, как свидетеля и участника совершенных злодеяний? А там Кузьму, Ивана, Петра? Душа моя с негодованием отвращается от этого зрелища и спешит оставить кабинет Прокопа, чтобы направить полет свой в людскую.
Увы! это будет утешение самое микроскопическое, а быть
может, даже и
не совсем хорошего качества. Утешаться общим равенством перед несчастием можно лишь сгоряча; те же люди, которые в подобных утешениях
видят нечто удовлетворяющее, суть люди несомненно злые и испорченные и, во всяком случае,
не настолько умные, чтобы отличать облегчения мнимые or-облегчений реальных…
Увидим бездну, в которой многое и прекрасно и своевременно, многое же только прекрасно, хотя, быть
может, и
не столь своевременно.
Положим, что здесь идет речь
не о том, чтобы навсегда отстать от привычки платить (только бесшабашные наши свистуны
могут остановиться на подобной дикой мысли), но и за всем тем, положа руку на сердце, мы смеем утверждать: отдалите, по мере возможности, сроки платежа податей — и вы
увидите, как расцветут сердца земледельцев!
— Нет, вы решительно
не понимаете меня! — вдруг воскликнул Неуважай-Корыто, круто останавливаясь. И,
видя, что лицо мое выражает недоумение, продолжал: —
Не зная пенкоснимательства, вы, конечно,
не можете постичь те наслаждения, которые сопряжены с этим занятием!
Ослепление мое было так велико, что я
не обратил внимания ни на странность помещения конгресса, ни на несообразность его состава, ни на загадочные поступки некоторых конгрессистов, напоминавшие скорее ярмарочных героев, нежели жрецов науки. Я ничего
не видел, ничего
не помнил. Я помнил только одно: что я
не лыком шит и, следовательно,
не плоше всякого другого вольнопрактикующего статистика
могу иметь суждение о вреде, производимом вольною продажей вина и проистекающем отсюда накоплении недоимок.
Я обонял запах жареного лука, смешанный с запахом помоев; я
видел лампу с захватанным пальцами шаром, лампу, которая, казалось, сама говорила: нигде, кроме трактира, я висеть
не могу! я ощущал под собой стул с прорванною клеенкой, стул, на котором сменилось столько поколений… но и за всем тем мысль, что я виноват и что"там разберут", пересилила все соображения.
Я помнил, что я арестован, и нарушить данного слова отнюдь
не хотел. Но ведь
могу же я в коридоре погулять?
Могу или
не могу?.. Борьба, которую возбудил этот вопрос, была тяжела и продолжительна, но наконец инстинкт свободы восторжествовал. Да, я
могу выйти в коридор, потому что мне этого никто даже
не воспрещал. Но едва я высунул нос за дверь, как
увидел Прокопа, несущегося по коридору на всех парусах.
Эти люди
не только
не в состоянии
видеть естественные последствия какого бы то ни было факта, но
могут лишь скомкать самый конкретный факт и намеренно или ненамеренно довести его до бесплодия…
Я воображаю себе физиономию Петра Иваныча, когда он
увидел, что дело принимает такой оборот. Его личный враг, его заведомый оскорбитель стоит перед ним — а оказывается, что Петр Иваныч
не только
не может достать его, но что этот же враг ему же указывает, в кого в настоящую минуту палить следует. Разве
не трагическое это положение!
Неточные совпадения
Хлестаков. Вы, как я
вижу,
не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак
не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше нравятся — брюнетки или блондинки?
Смотреть никогда
не мог на них равнодушно; и если случится
увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение нападет, что просто плюнешь.
Стародум. И
не дивлюся: он должен привести в трепет добродетельную душу. Я еще той веры, что человек
не может быть и развращен столько, чтоб
мог спокойно смотреть на то, что
видим.
Милон. А! теперь я
вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я
не отрицаю в нем всех достоинств. Он,
может быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб
мог со мною сравниться в моей к тебе любви, чтоб…
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову
не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить
не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда
увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…