Неточные совпадения
— Обождать-то, для че не обождать, это все в наших руках, да за
что ж я перед начальством в ответ
попаду? — судите сами.
И ведь не то чтоб эти дела до начальства не доходили: доходили, сударь, и изловить его старались, да не на того
напали — такие штуки отмачивал под носом у самого начальства,
что только помираешь со смеху.
Только узнал он об этой
напасти загодя, от некоторого милостивца, и сидит себе как ни в
чем не бывало.
Видят парни,
что дело дрянь выходит: и каменьями-то ему в окна кидали, и ворота дегтем по ночам обмазывали, и собак цепных отравливали — неймет ничего! Раскаялись. Пришли с повинной, принесли по три беленьких, да не на того
напали.
—
Спят, мол; известно, мол,
что им делать, как не
спать! ночью едем — в карете
спим, днем стоим — на квартере
спим.
Происходит смятение. Городничиха поспешает сообщить своему мужу,
что приказные бунтуются, требуют водки, а водки, дескать, дать невозможно, потому
что пот еще намеднись, у исправника, столоначальник Подгоняйчиков до того натенькался,
что даже вообразил,
что домой
спать пришел, и стал при всех раздеваться.
— Ре-ко-мен-да-цшо! А зачем, смею вас спросить, мне рекомендация? Какая рекомендация? Моя рекомендация вот где! — закричал он, ударя себя по лбу. — Да, здесь она, в житейской моей опытности! Приеду в Крутогорск, явлюсь к начальству, объясню,
что мне нужно… ну-с, и дело в шляпе… А то еще рекомендация!.. Эй, водки и
спать! — прибавил он совершенно неожиданно.
И
что всего грустнее, это страшное слово
падает не на здоровый организм, а на действительную рану, рану глубокую и вечно болящую.
И в самом деле, как бы ни была грязна и жалка эта жизнь, на которую слепому случаю угодно было осудить вас, все же она жизнь, а в вас самих есть такое нестерпимое желание жить,
что вы с закрытыми глазами бросаетесь в грязный омут — единственную сферу, где вам представляется возможность истратить как
попало избыток жизни, бьющий ключом в вашем организме.
Ваше сиятельство! куда вы
попали?
что вы сделали? какое тайное преступление лежит на совести вашей,
что какой-то Трясучкин, гадкий, оборванный, Трясучкин осмеливается взвешивать ваши девственные прелести и предпочитать им — о, ужас! — место станового пристава? Embourbèe! embourbèe! [запуталась! погрязла! (франц.)] Все воды реки Крутогорки не смоют того пятна, которое неизгладимо легло на вашу особу!
— А слышал, Михей,
что с Петрушкой с Порфирьевским намеднись случилось… Барин-от пришел, а он
спал на лавке, да вскочивши спросоньев, и ну в холодной печке кочергой мешать…
Был, сударь, он до того времени и татем и разбойником, не мало невинных душ изгубил и крови невинной пролиял, однако, когда посетила его благость господня, такая ли вдруг
напала на него тоска,
что даже помышлял он руки на себя наложить.
Разбитной (к Налетову). Как, вы уж и в графы
попали! вот
что значит дамский кавалер! (Хоробиткиной.) Так в
чем же наша просьба, любезная Анна Ивановна?
Дернов. А уж, право, и сам не знаю. Пойду завтра к Порфирию Петровичу,
паду им в ноги; пусть
что хотят со мной делают, а без женитьбы мне невозможно.
Вот, говорит, намеднись сестра пишет, корова там у нее
пала — пять целковых послал; там брат,
что в священниках, погорел — тому двадцать пять послал; нет, нет, брат, лучше и не проси!» С тем Чернищев-то и отъехал.
«Ну, говорит, мы теперича пьяни; давай, говорит, теперича реку шинпанским поить!» Я было ему в ноги: «За
что ж: мол, над моим добром наругаться хочешь, ваше благородие? помилосердуй!» И слушать не хочет… «Давай, кричит, шинпанского! дюжину! мало дюжины, цельный ящик давай! а не то, говорит, сейчас все твои плоты законфескую, и пойдешь ты в Сибирь гусей
пасти!» Делать-то нечего: велел я принести ящик, так он позвал, антихрист, рабочих, да и велел им вило-то в реку бросить.
Это все единственно,
что без клопов
спать, без тараканов щи хлебать.
— Да помилуйте, за
что ж я опять под ответственность
попасть должен?
В окнах действительно сделалось как будто тусклее; елка уже
упала, и десятки детей взлезали друг на друга, чтобы достать себе хоть что-нибудь из тех великолепных вещей, которые так долго манили собой их встревоженные воображеньица. Оська тоже полез вслед за другими, забыв внезапно все причиненные в тот вечер обиды, но ему не суждено было участвовать в общем разделе, потому
что едва завидел его хозяйский сын, как мгновенно поверг несчастного наземь данною с размаха оплеухой.
—
Спят, чай… Намеднись тятька приговаривался,
что свинью убить надо…
Только чудно,
что она это словно нарочно на самый, то есть, висок
упала.
— Еще бы он не был любезен! он знает,
что у меня горло есть… а удивительное это, право, дело! — обратился он ко мне, — посмотришь на него — ну, человек, да и все тут! И говорить начнет — тоже целые потоки изливает: и складно, и грамматических ошибок нет! Только, брат, бесцветность какая, пресность, благонамеренность!.. Ну, не могу я! так, знаешь, и подымаются руки, чтоб с лица земли его стереть… А женщинам нравиться может!.. Да я, впрочем, всегда
спать ухожу, когда он к нам приезжает.
— Да, брат, я счастлив, — прервал он, вставая с дивана и начиная ходить по комнате, — ты прав! я счастлив, я любим, жена у меня добрая, хорошенькая… одним словом, не всякому дает судьба то,
что она дала мне, а за всем тем, все-таки… я свинья, брат, я гнусен с верхнего волоска головы до ногтей ног… я это знаю!
чего мне еще надобно! насущный хлеб у меня есть, водка есть,
спать могу вволю… опустился я, брат, куда как опустился!
Уверили Крутицына,
что к Прозорову приехала сестра, богатая наследница, которая до того влюблена в него, Крутицына,
что его только и
спит и видит.
Когда я смотрю на него, мне, не знаю почему, всегда кажется,
что вот передо мной человек, который ночи три сряду не
спал и не снимал с себя ни"обеденного фрака", ни рубашки.
—
Что уж со мной после этого было — право, не умею вам сказать. Разнообразие изумительное! Был я и актером в странствующей труппе, был и поверенным, и опять игроком. Даже удивительно, право, как природа неистощима! Вот кажется,
упал, и так
упал,
что расшибся в прах, — ан нет, смотришь, опять вскочил и пошел шагать, да еще бодрее прежнего.
Помню только,
что выхватил я топор из-за пояса и бил им, куда
попало, бил дотоле, доколе сам с ног не свалился.
— Не знаю; только вряд ли домой
попадешь… А знаете ли вы, за
что он под суд
попал? Дело очень простое: мужичонка он простоватый, несмышленый, и жил в большой бедности…
— Как
что? песни поем,
спим да хлеб жуем. Вот ужо старцы придут.
Только смею доложить,
что если эти скиты не будут опять в скором времени сформированы, так можно поручиться,
что и весь этот край разврата не минует, по той причине,
что эти «матери» по всем деревням, можно сказать, как вороны разлетелись и всюду
падаль клюют-с.
Пал он мне, сударь, в ноги и поклялся родителями обо всем мне весть подавать. И точно-с, с этих пор кажную ночь я уж знаю, об
чем у них днем сюжет был… должен быть он здесь, то есть Андрюшка-с, по моему расчету, не завтра, так послезавтрева к ночи беспременно-с.
Так куда! затопал ногами и слышать никаких резонов не хочет! И точно, представили. Расписал он это самым наижалостнейшим образом: и про женитьбу-то упомянул, и про стыд девический, и про лета молодые, неопытные — все тут было; только в настоящую точку, в ту самую, в которую спервоначала бить следовало,
попасть забыл: не упомянул,
что приговор на предмет двенадцатилетней, а не осьмнадцатилетней девки написан. Ну, и вышло точно так, как секретарь сказывал.
— Да, — говорит, — это точно касательство не малое… И документы, чай, у вашего благородия насчет этого есть?.. Вы меня, старика, не обессудьте,
что я в эвтом деле сумнение имею: дело-то оно такое,
что к нам словно очень уж близко подходит, да и Иван Демьяныч ничего нас о такой
напасти не предуведомляли…