— А я, сударь, от родителей, в Москве, еще маленька осталась, ну, братья тоже были, торговлю имели; думали-думали, куда со мной деваться, и решили в скиты свезти. Конечно, они тут свои расчеты держали, чтобы меня как ни на есть от наследства оттереть, ну, да по крайности хоть
душе моей добро сделали — и на том спасибо!
Неточные совпадения
Да, я люблю тебя, далекий, никем не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо
мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это не от недостатка горячего сочувствия к тебе, а потому собственно, что эти звуки грустно и болезненно отдаются в
моей душе. Много есть путей служить общему делу; но смею думать, что обнаружение зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к добру и истине.
У меня семь
душ… без земли-с, и только они, одни они поддерживают
мое бренное существование!..
Помолитесь вы за
мою душеньку грешную, чтобы та
душа грешная кресту потрудилася, потрудившись в светлые обители вселилася!»
Родители
мои, царство им небесное, были происхождения очень хорошего, и имели в здешнем месте своих собственных десять душ-с.
Тогда я, заявивши пред добрыми людьми о
моей невинности, хоша, как християнка, в
душе и простила Анфисе Ивановне ее обиду, однако, как дворянка, не могла свое звание позабыть и стала искаться на ней судом в личной обиде-с…
Живновский. У меня дело верное. Жил я, знаете, в Воронежской губернии, жил и, можно сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков — вот, я вам доложу, душа-то! — «скатай-ко, говорит, в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть — так это точно
мое почтение скажешь!» — ну, я и приехал!
Живновский. Еще бы! насчет этой исполнительности я просто не человек, а огонь! Люблю, знаете, распорядиться! Ну просто, я вам вот как доложу: призови меня к себе его сиятельство и скажи: «Живновский, не нравится вот мне эта борода (указывает на Белугина),
задуши его,
мой милый!» — и
задушу! то есть, сам тут замру, а
задушу.
Ваше сиятельство! наслышавшись столько о необыкновенных качествах
души вашего сиятельства и имея твердое намерение по мере
моих сил и способностей быть полезным престол-отечеству я не смел бы утруждать ваше сиятельство
моею покорнейшею просьбой если б не имел полной надежды оправдать лестное ваше для меня доверие.
Забиякин. Ваше сиятельство изволите говорить: полицеймейстер! Но неужели же я до такой степени незнаком с законами, что осмелился бы утруждать вас, не обращавшись прежде с покорнейшею
моею просьбой к господину полицеймейстеру! Но он не внял
моему голосу, князь, он не внял голосу оскорбленной
души дворянина… Я старый слуга отечества, князь; я, может быть, несколько резок в
моей откровенности, князь, а потому не имею счастия нравиться господину Кранихгартену… я не имею утонченных манер, князь…
— Ну, что, как"несчастненькие"? — спрашиваю я у этой милой женщины, которой кроткое лицо отрадно и освежительно действует на
мою душу.
Признаюсь откровенно, при этом известии что-то мягкое прошло по
моей душе, как будто до такой степени пахнуло туда весной, что даже нос
мой совершенно явственно обонял этот милый весенний запах, который всегда действует на меня весело.
— Уж так-то, брат, хорошо, что даже вспомнить грустно! Кипело тогда все это, земля, бывало, под ногами горела! Помнишь ли, например, Катю — ведь что это за прелесть была! а! как цыганские-то песни пела! или вот эту:"Помнишь ли,
мой любезный друг"? Ведь
душу выплакать можно! уж на что селедка — статский советник Кобыльников из Петербурга приезжал, а и тот двадцатипятирублевую кинул — камни говорят!
— Больше, нежели вы предполагаете… Однако ж в сторону это. Второе
мое занятие — это лень. Вы не можете себе вообразить, вы, человек деятельный, вы, наш Немврод, сколько страшной, разнообразной деятельности представляет лень. Вам кажется вот, что я, в халате, хожу бесполезно по комнате, иногда насвистываю итальянскую арию, иногда поплевываю, и что все это, взятое в совокупности, составляет то состояние
души, которое вы, профаны, называете праздностью.
В это самое время
мой камердинер шепнул мне на ухо, что меня дожидается в передней полицеймейстер. Хотя я имел
душу и сердце всегда открытыми, а следовательно, не знал за собой никаких провинностей, которые давали бы повод к знакомству с полицейскими властями, однако ж встревожился таинственностью приемов, употребленных в настоящем случае, тем более что Горехвастов внезапно побледнел и начал дрожать.
— Что оставалось мне? Чем мог насытить я глад истины, терзавший
мою душу? Оставались исправники, оставались становые… ну, и ябедник.
Вижу я, что дело
мое плохое:"Что ж, думаю, соглашусь, а там вышел в поле, да и ступай на все четыре стороны". Так она словно выведала
мою душу.
И если над всем этим представить себе палящий весенний полдень, какой иногда бывает на нашем далеком севере в конце апреля, — вот картина, которая всегда производила и будет производить на
мою душу могучее, всесильное впечатление.
— Ну, — говорю, — у меня цыц! пей и блажи сколько
душе угодно, а из-под
моей власти не выходить! слышишь! Как выдет у вас что-нибудь новенькое, а пуще всего даст свой дух Андрюшка — живым манером ко мне!
Что касается до меня лично, то преступление производит на
мою душу подавляющее действие.
Я вообще человек нрава мягкого и скромного, спокойствие своей
души ставлю выше всего и ненавижу, когда какое-нибудь обстоятельство назойливо тревожит
мою совесть.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже
мой! Я, ей-ей, не виноват ни
душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно! У меня, право, в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
Колода есть дубовая // У
моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. // Взгляните: в чем
душа!
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с
души красавец
мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Черства
душа крестьянина, // Подумает ли он, // Что дуб, сейчас им сваленный, //
Мой дед рукою собственной // Когда-то насадил?
Еремеевна. Я и к нему было толкнулась, да насилу унесла ноги. Дым столбом,
моя матушка!
Задушил, проклятый, табачищем. Такой греховодник.