Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне, по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил,
что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы
достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому
что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а
что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые
более «нужно» ему,
чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть,
более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее,
что года через три он возвратится в Россию, потому
что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Само собой разумеется,
что подобное критическое отношение выражалось
более нежели робко, но и его было
достаточно, чтобы внушить господам,
что мозги хамов все-таки не вполне забиты и
что в них происходит какая-то работа.
Как стоит это дело в настоящее время — сказать не могу, но уже из того одного,
что землевладение, даже крупное, не сосредоточивается
более в одном сословии, а испестрилось всевозможными сторонними примесями, —
достаточно ясно,
что старинный поместный элемент оказался не настолько сильным и приготовленным, чтоб удержать за собой главенство даже в таком существенном для него вопросе, как аграрный.
Поведение Прасковьи Ивановны положительно отталкивало Галактиона, тем
более что ему решительно было не до любовных утех.
Достаточно было одного домашнего ада, а тут еще приходится заботиться о сумасбродной Харитине. Она, например, ни за
что не хотела выезжать из своей квартиры, где все было описано, кроме ее приданого.