Порфирий Владимирыч бросился было на нее с сжатыми кулаками, но она так решительно выпятила вперед свою грудь, что он внезапно опешил. Оборотился лицом к образу, воздел руки, потрепетал губами и тихим шагом
побрел в кабинет.
Неточные совпадения
Всю ночь я был
в бреду, а на другой день,
в десять часов, уже стоял у
кабинета, но
кабинет был притворен: у вас сидели люди, и вы с ними занимались делами; потом вдруг укатили на весь день до глубокой ночи — так я вас и не увидел!
Тихонько-с! барыня сейчас започивала. // Ждала вас целу ночь и
бредила во сне… // Потом чем-свет, оделась, встала, // Изволила прийти к вам
в кабинет // Да и уснула здесь на креслах.
Иногда среди урока он начинал мечтать, надеяться, строить планы, сочинял мысленно любовное объяснение, вспоминал, что француженки легкомысленны и податливы, но достаточно ему было взглянуть на лицо учительницы, чтобы мысли его мгновенно потухли, как потухает свеча, когда на даче во время ветра выносишь ее на террасу. Раз, он, опьянев, забывшись, как
в бреду, не выдержал и, загораживая ей дорогу, когда она выходила после урока из
кабинета в переднюю, задыхаясь и заикаясь, стал объясняться
в любви:
«Восемнадцать лет — это целая жизнь! — проносилось
в ее уме. — Да, несомненно, для нее это более, чем жизнь, это медленная смерть… Ее жизнь…» — Наталья Федоровна горько улыбнулась. Эта жизнь окончилась
в тот день, когда она
в кабинете своего покойного отца дала слово графу Алексею Андреевичу Аракчееву быть его женой, момент, который ей пришел на память, когда она поняла внутренний смысл бессвязного
бреда больного Хрущева.
Причиной такой продолжительной своей болезни он был сам. Едва он начал приходить
в сознание, как настойчивыми мыслями о прошлом ухудшал свое положение. Он приказал перевесить портрет княжны Лиды из
кабинета в свою спальню и по целым дням лежал, вперив
в него свои воспаленные глаза. К вечеру происходил пароксизм и начинался
бред.