Следует ли по этому случаю радоваться или соболезновать — судить об этом
не мое дело. Думаю, однако ж, что если лицемерие может внушить негодование и страх, то беспредметное лганье способно возбудить докуку и омерзение. А потому самое лучшее — это, оставив в стороне вопрос о преимуществах лицемерия сознательного перед бессознательным или наоборот, запереться и от лицемеров, и от лгунов.
Неточные совпадения
— Целый
день молчит! — говорила она, — ведь думает же, балбес, об чем-нибудь, покуда молчит! вот помяните
мое слово, ежели он усадьбы
не спалит!
— Нет, ты
не смейся,
мой друг! Это
дело так серьезно, так серьезно, что разве уж Господь им разуму прибавит — ну, тогда… Скажу хоть бы про себя: ведь и я
не огрызок; как-никак, а и меня пристроить ведь надобно. Как тут поступить? Ведь мы какое воспитание-то получили? Потанцевать да попеть да гостей принять — что я без поганок-то без своих делать буду? Ни я подать, ни принять, ни сготовить для себя — ничего ведь я,
мой друг,
не могу!
А
не угодно ли вам будет пожаловать в Головлево
разделить со мною убогую трапезу: тогда мы одного из сих тунеядцев (именно тунеядцы, ибо
мой повар Матвей преискусно оных каплунит) велим зажарить и всласть с вами, дражайший друг, покушаем».
— Ничего я,
мой друг,
не знаю. Я в карты никогда
не игрывал — только вот разве с маменькой в дурачки сыграешь, чтоб потешить старушку. И, пожалуйста, ты меня в эти грязные
дела не впутывай, а пойдем-ка лучше чайку попьем. Попьем да посидим, может, и поговорим об чем-нибудь, только уж, ради Христа,
не об этом.
И
не только сам
не вмешиваюсь, да
не прошу, чтоб и другие в
мои дела вмешивались.
У кого,
мой друг,
дело есть, да кто собой управлять умеет — тот никогда скуки
не знает.
— Смотря по тому, как возьмешься,
мой друг. Ежели возьмешься как следует — все у тебя пойдет и ладно и плавно; а возьмешься
не так, как следует — ну, и застрянет
дело, в долгий ящик оттянется.
— Так как же? — говорил он, — в Воплино отсюда заедешь? с старушкой, бабенькой, проститься хочешь? простись! простись,
мой друг! Это ты хорошее
дело затеяла, что про бабеньку вспомнила! Никогда
не нужно родных забывать, а особливо таких родных, которые, можно сказать, душу за нас полагали!
— Положим, что капитал и небольшой, — праздномыслит Иудушка, — а все-таки хорошо, когда знаешь, что про черный
день есть. Занадобилось — и взял. Ни у кого
не попросил, никому
не поклонился — сам взял, свое, кровное, дедушкой подаренное! Ах, маменька! маменька! и как это вы, друг
мой, так, очертя голову, действовали!
— Нет, нет… и незачем… и
не мое это
дело! Ваши это
дела, а я
не знаю… Ничего я
не знаю, и знать мне
не нужно… Уйди от меня, ради Христа! уйди!
«Вопросы о ее чувствах, о том, что делалось и может делаться в ее душе, это
не мое дело, это дело ее совести и подлежит религии», сказал он себе, чувствуя облегчение при сознании, что найден тот пункт узаконений, которому подлежало возникшее обстоятельство.
— Афанасий Васильевич! вновь скажу вам — это другое. В первом случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов пойти в монастырь и самые тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там. Я уверен, что
не мое дело рассуждать, что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и знаю, что Богу повинуюсь.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь
мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа
моя жаждет просвещения.
Городничий. Ах, боже
мой, вы всё с своими глупыми расспросами!
не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Да я-то знаю — годится или
не годится; это
мое дело, мошенник такой!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать
моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Унтер-офицерша. По ошибке, отец
мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция
не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть
не могла.