Неточные совпадения
— Позвольте мне сказать!
Имею ли же я, наконец, основание законные свои права отыскивать или должен молчать? Я вашему высокородию объясняю, а вы мне изволите на какую-то инстанцию указывать! Я вам объясняю, а
не инстанции-с! Ведь они всего меня лишили: сперва учительского звания, а теперь, можно сказать, и
собственного моего звания…
Приняв во внимание все вышеизложенное, а равным образом
имея в виду, что казенное содержание, сопряженное с званием сенатора кассационных департаментов, есть один из прекраснейших уделов, на которые может претендовать смертный в сей земной юдоли, — я бодро гляжу в глаза будущему! Я
не ропщу даже на то, что некоторые из моих товарищей по школе, сделавшись адвокатами, держат своих
собственных лошадей, а некоторые, сверх того,
имеют и клеперов!
Замечательно, что до всего этого он дошел своим
собственным умом, без малейшей протекции, потому что maman [мамаша (франц.)] Воловитинова хотя была женщина с состоянием, но жила безвыездно в деревне и никаких знатных связей
не имела.
— Позволь на этот раз несколько видоизменить формулу моего положения и ответить на твой вопрос так: я
не знаю, должныли сербы и болгары любить Турецкую империю, но я знаю, что Турецкая империя
имеет правозаставить болгар и сербов любить себя. И она делает это, то есть заставляетнастолько, насколько позволяет ей
собственная состоятельность.
Таким образом выходило, что церковь лишь санкционировала то, что делали другие внецерковные и внехристианские силы, и
не имела собственного идеала общества и государства.
Вы же, милая Матрена Ивановна, яко добрая сестра и будущая тетка, старайтесь, и
не имея собственного плода, проводить время с пользою!
Ты знаешь, что я
не имею собственной жизни: сердце мое, это некогда страстное и пылкое сердце, оно как будто бы перестало уже биться; я езжу в оперу, даю вечера, наряжаюсь, если хочешь, но это только одни пустые рассеяния, а жизни, самой жизни — нет и нет… тысячу раз нет…
Неточные совпадения
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из
собственного подвига сердца моего,
не оставляю замечать тех злонравных невежд, которые,
имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во зло бесчеловечно.
Но тут встретилось непредвиденное обстоятельство. Едва Беневоленский приступил к изданию первого закона, как оказалось, что он, как простой градоначальник,
не имеет даже права издавать
собственные законы. Когда секретарь доложил об этом Беневоленскому, он сначала
не поверил ему. Стали рыться в сенатских указах, но хотя перешарили весь архив, а такого указа, который уполномочивал бы Бородавкиных, Двоекуровых, Великановых, Беневоленских и т. п. издавать
собственного измышления законы, —
не оказалось.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы
не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для
собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому,
не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…
Перечитывая эти записки, я убедился в искренности того, кто так беспощадно выставлял наружу
собственные слабости и пороки. История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли
не любопытнее и
не полезнее истории целого народа, особенно когда она — следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление. Исповедь Руссо
имеет уже недостаток, что он читал ее своим друзьям.
Кроме страсти к чтению, он
имел еще два обыкновения, составлявшие две другие его характерические черты: спать
не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего
собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым покоем, так что достаточно было ему только пристроить где-нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди.