У самого простейшего из простецов найдется в жизни такая минута, которая разом выведет его из инерции, разобьет в
прах его бессознательное благополучие и заставит безнадежно метаться на прокрустовом ложе обуздания.
Посмотрит, бывало, Антошка на этот заколдованный грош, помнет его, щелкнет языком — и полезет спать на полати, с тем, чтоб завтра чуть свет опять пустить тот грош в оборот, да чтобы не зевать, а то, чего боже сохрани, и последний грош
прахом пойдет.
Иногда мне даже кажется, что передо мною лицедействуют два субъекта: прокурор, в пух и
прах разбивающий адвоката, и адвокат, в пух и прах разбивающий прокурора.