— А видишь ты, обоим хочется Ванюшку себе взять, когда у них свои-то мастерские будут, вот они друг перед другом и хают его: дескать, плохой работник! Это они врут, хитрят. А еще боятся, что не пойдет к ним Ванюшка,
останется с дедом, а дед — своенравный, он и третью мастерскую с Иванкой завести может, — дядьям-то это невыгодно будет, понял?
Неточные совпадения
— Поведете? — спросила мать, вставая; лицо у нее побелело, глаза жутко сузились, она быстро стала срывать
с себя кофту, юбку и,
оставшись в одной рубахе, подошла к
деду: — Ведите!
К весне дядья разделились; Яков
остался в городе, Михаил уехал за реку, а
дед купил себе большой интересный дом на Полевой улице,
с кабаком в нижнем каменном этаже,
с маленькой уютной комнаткой на чердаке и садом, который опускался в овраг, густо ощетинившийся голыми прутьями ивняка.
Хаджи-Мурат вспомнил свою мать, когда она, укладывая его спать
с собой рядом, под шубой, на крыше сакли, пела ему эту песню, и он просил ее показать ему то место на боку, где
остался след от раны. Как живую, он видел перед собой свою мать — не такою сморщенной, седой и
с решеткой зубов, какою он оставил ее теперь, а молодой, красивой и такой сильной, что она, когда ему было уже лет пять и он был тяжелый, носила его за спиной в корзине через горы к
деду.
— Итак, я должен
оставаться хладнокровным свидетелем ужасных бедствий, которые грозят нашему отечеству; должен жить спокойно в то время, когда кровь всех русских будет литься не за славу, не за величие, но за существование нашей родины; когда, может быть, отец станет сражаться рядом
с своим сыном и
дед умирать подле своего внука.
Минут через пять березовая роща
осталась у них назади; коляска своротила
с большой дороги на проселочную, которая шла посреди полей, засеянных хлебом; справа и слева мелькали небольшие лесочки и отдельные группы деревьев; вдали чернелась густая дубовая роща, из-за которой подымались высокие деревянные хоромы, построенные еще
дедом Полины, храбрым секунд-майором Лидиным, убитым при штурме Измаила.