Неточные совпадения
Когда Делорж копьем своим тяжелым
Пробил мне шлем и мимо проскакал,
А я с открытой головой пришпорил
Эмира моего, помчался вихрем
И бросил графа на́ двадцать шагов,
Как маленького пажа; как все дамы
Привстали с мест, когда сама Клотильда,
Закрыв лицо, невольно закричала,
И славили герольды мой удар, —
Тогда никто не думал о причине
И храбрости моей и
силы дивной!
Тот Боян, исполнен
дивных сил, // Приступая к вещему напеву, // Серым волком по полю кружил, // Как орел, под облаком парил, // Растекался мыслию по древу.
Ужель исчез ты, возраст милый, // Когда всё сердцу говорит, // И бьется сердце с
дивной силой, // И мысль восторгами кипит? // Не всё ж томиться бесполезно // Орлу за клеткою железной: // Он свой воздушный прежний путь // Еще найдет когда-нибудь, // Туда, где снегом и туманом // Одеты темные скалы, // Где гнезда вьют одни орлы, // Где тучи бродят караваном! // Там можно крылья развернуть // На вольный и роскошный путь!
Неточные совпадения
Как ни привык глаз смотреть на эти берега, но всякий раз, оглянешь ли кругом всю картину лесистого берега, остановишься ли на одном дереве, кусте, рогатом стволе, невольно трепет охватит душу, и как ни зачерствей, заплатишь обильную дань удивления этим чудесам природы. Какой избыток жизненных
сил! какая
дивная работа совершается почти в глазах! какое обилие изящного творчества пролито на каждую улитку, муху, на кривой сучок, одетый в роскошную одежду!
Кто ее не видел, тот ее не знает: ни Каналетти, ни Гварди (не говоря уже о новейших живописцах) не в
силах передать этой серебристой нежности воздуха, этой улетающей и близкой дали, этого
дивного созвучия изящнейших очертаний и тающих красок.
И кто бы смел изобразить в словах, // Чтό дышит жизнью в красках Гвидо-Рени? // Гляжу на
дивный холст: душа в очах, // И мысль одна в душе, — и на колени // Готов упасть, и непонятный страх, // Как струны лютни, потрясает жилы; // И слышишь близость чудной тайной
силы, // Которой в мире верует лишь тот, // Кто как в гробу в душе своей живет, // Кто терпит все упреки, все печали, // Чтоб гением глупцы его назвали.
Один из ученых профессоров наших, разбирая народную русскую литературу, с удивительной прозорливостью сравнил русский народ с Ильей Муромцем, который сидел сиднем тридцать лет и потом вдруг, только выпивши чару пива крепкого от калик перехожиих, ощутил в себе
силы богатырские и пошел совершать
дивные подвиги.
—
Дивные у вас, матушка, места по лесам, — с умиленьем молвил Василий Борисыч. — Ваши пустыни, яко книги, проповедуют
силу Божию, явленную во святых его угодниках.