— Если ты так добр, — продолжала она далее, — что приглашаешь меня жить у тебя, то я буду с тобой совершенно откровенна: я приехала сюда, чтобы попугать некоторых
господ и госпож!
Неточные совпадения
— Кричит, знаете, этой
госпоже своей, — продолжал Грохов, — «Глаша, Глаша, ко мне жена хочет воротиться…» Та прибежала, кричит тоже: «Это невозможно!.. Нельзя…» — «Позвольте, говорю,
господа, закон не лишает Михаила Сергеича права потребовать к себе Домну Осиповну; но он также дает
и ей право приехать к нему, когда ей угодно, тем более, что она ничем не обеспечена!» — «Как, говорит, не обеспечена: я ей дом подарил».
— Ах ты, дурак, дурак этакой! — сказала Минодора. — Какая бы
госпожа ни приехала к
барину, я должна служить, а уж Домне Осиповне
и подавно: это все равно, что барыня наша теперь!
—
Господин Бегушев, хороший знакомый
госпожи Меровой, желает ее взять к себе… Распорядитесь, чтобы она покойно
и тепло одетою была перевезена! — приказал ему его юный начальник.
Встреть сего посланного Прокофий, тот бы прямо ему объявил, что барыню ихнюю
барин его никогда не велел к себе пускать; но в передней в это время был не он, а один из молодых служителей, который, увидав подъехавшую карету, не дожидаясь даже звонка, отворил дверь
и, услыхав, что приехала Домна Осиповна навестить
госпожу Мерову, пошел
и сказал о том Минодоре, а та передала об этом посещении Елизавете Николаевне, которая испугалась
и встревожилась
и послала спросить Александра Ивановича, что позволит ли он ей принять Домну Осиповну.
Оно бы ничего, но все эти
господа и госпожи смотрели на него так странно; и это, пожалуй, ничего. Прежде, бывало, иначе на него и не смотрели благодаря его сонному, скучающему взгляду, небрежности в одежде.
— Тетушкины, бабушкины, дедушкины, прабабушкины, прадедушкины, вон всех этих полинявших
господ и госпож в робронах, манжетах…
Не судите о красоте англичан и англичанок по этим рыжим
господам и госпожам, которые дезертируют из Англии под именем шкиперов, машинистов, учителей и гувернанток, особенно гувернанток: это оборыши; красивой женщине незачем бежать из Англии: красота — капитал.
Комната в квартире
господина и госпожи Рыбушкиных. Марья Гавриловна (она же и невеста) сидит на диване и курит папироску. Она высокого роста, блондинка, с весьма развитыми формами; несколько подбелена и вообще сооружена так, что должна в особенности нравиться сохранившимся старичкам и юношам с потухшими сердцами.
Неточные совпадения
Яков был крепостной, весьма усердный
и преданный человек; он, как
и все хорошие приказчики, был до крайности скуп за своего
господина и имел о выгодах господских самые странные понятия. Он вечно заботился о приращении собственности своего
господина на счет собственности
госпожи, стараясь доказывать, что необходимо употреблять все доходы с ее имений на Петровское (село, в котором мы жили). В настоящую минуту он торжествовал, потому что совершенно успел в этом.
Однажды они вдвоем откуда-то возвращались лениво, молча,
и только стали переходить большую дорогу, навстречу им бежало облако пыли,
и в облаке мчалась коляска, в коляске сидела Сонечка с мужем, еще какой-то
господин, еще какая-то
госпожа…
Это был не подвиг, а долг. Без жертв, без усилий
и лишений нельзя жить на свете: «Жизнь — не сад, в котором растут только одни цветы», — поздно думал он
и вспомнил картину Рубенса «Сад любви», где под деревьями попарно сидят изящные
господа и прекрасные
госпожи, а около них порхают амуры.
Препотешное существо, даже до нелепости. Вот, хоть бы эти письма. Я к этим штукам отчасти уж попривык, водя дружбу с такими
госпожами и господами; ну, а на свежего, неиспорченного человека, как должны они действовать, например, на проницательного читателя?
Также рассказывал Антон много о своей
госпоже, Глафире Петровне: какие они были рассудительные
и бережливые; как некоторый
господин, молодой сосед, подделывался было к ним, часто стал наезжать,
и как они для него изволили даже надевать свой праздничный чепец с лентами цвету массака,
и желтое платье из трю-трю-левантина; но как потом, разгневавшись на
господина соседа за неприличный вопрос: «Что, мол, должон быть у вас, сударыня, капитал?» — приказали ему от дому отказать,
и как они тогда же приказали, чтоб все после их кончины, до самомалейшей тряпицы, было представлено Федору Ивановичу.