Неточные совпадения
— Ночь лимоном пахнет! — повторяла и она за ним полушепотом, между тем как Тверская и до сих пор не пахнет каким-нибудь поэтическим запахом, и при этом невольно спросишь себя: где ж ты, поэзия, существуешь? В
окружающей ли человека
счастливой природе или в душе его? Ответ, кажется, один: в духе человеческом!
Неточные совпадения
А потом, когда она свыкнется с своим положением и будет безмятежно продавать свои чувства и наслаждаться пышной праздностью, — тогда, при
счастливом случае, открытое поклонение, зависть и низости
окружающих выгонят из нее окончательно всякое доброе чувство и втиснут ее в самую глубину разврата…
Те бесчисленные Гнедые, которые в свое
счастливое время путали всякое соображение, каждодневно сокращались в числе, уже значились по пальцам наперечет, — в
окружающем безразличии или даже вражде, как в холодной воде масло, резко очерчивались контуры шайки, ее истинный объем.
Я уже научился мечтать о необыкновенных приключениях и великих подвигах. Это очень помогало мне в трудные дни жизни, а так как дней этих было много, — я все более изощрялся в мечтаниях. Я не ждал помощи извне и не надеялся на
счастливый случай, но во мне постепенно развивалось волевое упрямство, и чем труднее слагались условия жизни — тем крепче и даже умнее я чувствовал себя. Я очень рано понял, что человека создает его сопротивление
окружающей среде.
Я выводил, что когда maman чувствовала себя
счастливою — это значит, что она чувствовала себя любимою, и непременно любимою возвышенно, искренно, прекрасно, одним словом, любимою гораздо более, чем любили ее все мы, здесь ее
окружающие, и я за это безмерно любил тогда неизвестного мне Филиппа Кольберга.
У одного Егора Никифорова порой в глазах светилась грусть, когда он смотрел на
счастливые лица обитателей высокого дома. Он старался скрыть эту грусть, это томящее его предчувствие стерегущего высокий дом несчастья от
окружающих, и это было для него тем легче, что эти
окружающие,
счастливые и довольные, не замечали странного выражения его глаз, а, быть может, приписывали его перенесенным им страданиям на каторге и в силу этого не решались спросить его.