Неточные совпадения
Красота ее все более и более поражала капитана, так что он воспринял твердое намерение каждый праздник ходить в сказанную церковь, но дьявольски способствовавшее в этом случае ему
счастье устроило нечто еще
лучшее: в ближайшую среду, когда капитан на плацу перед Красными казармами производил ученье своей роте и, крикнув звучным голосом: «налево кругом!», сам повернулся в этом же направлении, то ему прямо бросились в глаза стоявшие у окружающей плац веревки мать и дочь Рыжовы.
Нароков (с сердцем). Нет, я не запутался. В робких шагах дебютантки, в первом, еще наивном лепете я угадал будущую знаменитость. У вас есть талант, берегите его, растите его! Талант есть лучшее богатство,
лучшее счастие человека! За ваш талант! (Пьет.)
— Полно, Петя, не клянись! Возблагодарим Бога и за то, что ок просветил тебя… Что ты сознал свои заблуждения…
Лучшего счастия я не могла бы для себя сегодня пожелать!
Плачь о нем, выплачь все слезы, умри в слезах об этом времени, — это одно
лучшее счастие, которое осталось у тебя».
Неточные совпадения
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею
счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему в последнюю минуту. Он старался вспоминать
лучшие минуты с нею; но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому ненужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо.
Только что она вышла, быстрые-быстрые легкие шаги зазвучали по паркету, и его
счастье, его жизнь, он сам —
лучшее его самого себя, то, чего он искал и желал так долго, быстро-быстро близилось к нему.
— Она очень важна; от нее, по моим понятиям, зависит все
счастье твоей жизни. Я все это время много размышлял о том, что я хочу теперь сказать тебе… Брат, исполни обязанность твою, обязанность честного и благородного человека, прекрати соблазн и дурной пример, который подается тобою,
лучшим из людей!
Между тем она, по страстной, нервной натуре своей, увлеклась его личностью, влюбилась в него самого, в его смелость, в самое это стремление к новому,
лучшему — но не влюбилась в его учение, в его новые правды и новую жизнь, и осталась верна старым, прочным понятиям о жизни, о
счастье. Он звал к новому делу, к новому труду, но нового дела и труда, кроме раздачи запрещенных книг, она не видела.
— Долг, — повторила она настойчиво, — за отданные друг другу
лучшие годы
счастья платить взаимно остальную жизнь…