Только? Пятнадцать!… Боже мой, боже мой! Дожили! Пятнадцать! До чего дожили! Пятнадцать. Да еще мало по грехам нашим! Еще то ли будет! Ежели пойти выпить для всякого случаю? Да, говорят,
в таком разе хуже, а надо чтобы человек с чистой совестью… (Кричит). Силантий, эй!…
Неточные совпадения
Вася. Сделай
такую милость! Ведь ты меня знаешь; разве я
в первый
раз?
Параша. Ну, что ж: один
раз умирать-то. По крайности мне будет плакать об чем. Настоящее у меня горе-то будет, самое святое. А ты подумай, ежели ты не будешь проситься на стражение и переведут тебя
в гарнизон: начнешь ты баловаться… воровать по огородам… что тогда за жизнь моя будет? Самая последняя. Горем назвать нельзя, а и счастья-то не бывало, —
так, подлость одна. Изомрет тогда мое сердце, на тебя глядя.
Хлынов. Как ты, братец, мне, на моей собственной даче, смеешь
такие слова говорить! Нечто я тебе ровный, что ты мне хочешь деньги отдать. Ты взаймы, что ли, хочешь взять у меня, по-дружески? Как посмотрю я на тебя, как ты, братец, никакого образования не имеешь! Ты должен ждать, какая от меня милость будет; может, я тебе эти деньги прощу, может, я заставлю тебя один
раз перекувырнуться, вот и квит. Ты почем мою душу можешь знать, когда я сам ее не знаю, потому это зависит,
в каком я расположении.
Вася. Да все как-то раздумье берет! Иной
раз такая мысль придет: не лучше ль
в солдаты! Да кабы не
так трудно, я бы сейчас… потому еройский дух…
Наркис. Истинно! Нешто первый
раз! Две принесет, только б ей как у мужа спроворить. Страсть как любит! Говорю тебе, друг ты мой единственный, ужасно как любит, и слов
таких нет. Вот недавно две тысячи своими руками принесла. Я сейчас, друг мой единственный, под подушку
в ящик… ключом щелк, а ключ на крест. Вот и нынче, как приеду, велю тысячу принести, — и сейчас
в ящик и щелк; потому я хочу, друг мой любезный,
в купцы выходить.
Так я себя понимаю, что мне надо. А вот что, друг милый, мне еще бы…
Параша. Вот, батюшка, спасибо тебе, что ты меня, сироту, вспомнил. Много лет прошло, а
в первый
раз я тебе кланяюсь с
таким чувством, как надо дочери. Долго я тебе чужая была, а не я виновата. Я тебе с своей любовью не навязываюсь, а коль хочешь ты моей любви,
так умей беречь ее. Крестный, мы тебя возьмем
в приказчики на место Наркиса. Переезжай к нам завтра.
А Левша все это время на холодном парате лежал; потом поймал городовой извозчика, только без теплой лисы, потому что они лису в санях
в таком разе под себя прячут, чтобы у полицейских скорей ноги стыли.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько
раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел было
в класс наш предводитель, он скроил
такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
— Во времена досюльные // Мы были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей // Не знали мы тогда. // Не правили мы барщины, // Оброков не платили мы, // А
так, когда рассудится, //
В три года
раз пошлем.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как
раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена
в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы
такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И
так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Но к полудню слухи сделались еще тревожнее. События следовали за событиями с быстротою неимоверною.
В пригородной солдатской слободе объявилась еще претендентша, Дунька Толстопятая, а
в стрелецкой слободе
такую же претензию заявила Матренка Ноздря. Обе основывали свои права на том, что и они не
раз бывали у градоначальников «для лакомства».
Таким образом, приходилось отражать уже не одну, а
разом трех претендентш.
Бросились они все
разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот
так князь! лучшего и желать нам не надо!