А министру английскому я отвечал, что это надобно быть самой сумасбродной и
безумной женщине, однако ж притом дал ему знать мое любопытство, чтоб я желал видеть ее, а притом просил его, чтобы присоветовал он ехать ей ко мне.
— Именно, давно уж ты из ума выжила; прежде — проста была, а теперь уж ничего не понимаешь. Вразумишь ли тебя, что театр — мое призвание… моя душа… моя жизнь! Чувствуешь ли ты, понимаешь ли ты это,
безумная женщина?
Неточные совпадения
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою:
женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее
безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
— Ведь эта уже одряхлела, изжита, в ней есть даже что-то
безумное. Я не могу поверить, чтоб мещанская пошлость нашей жизни окончательно изуродовала
женщину, хотя из нее сделали вешалку для дорогих платьев, безделушек, стихов. Но я вижу таких
женщин, которые не хотят — пойми! — не хотят любви или же разбрасывают ее, как ненужное.
Перед ним было прекрасное явление, с задатками такого сильного, мучительного,
безумного счастья, но оно было недоступно ему: он лишен был права не только выражать желания, даже глядеть на нее иначе, как на сестру, или как глядят на чужую, незнакомую
женщину.
«Да не может быть», продолжал себе говорить Нехлюдов, и между тем он уже без всякого сомнения знал, что это была она, та самая девушка, воспитанница-горничная, в которую он одно время был влюблен, именно влюблен, а потом в каком-то
безумном чаду соблазнил и бросил и о которой потом никогда не вспоминал, потому что воспоминание это было слишком мучительно, слишком явно обличало его и показывало, что он, столь гордый своей порядочностью, не только не порядочно, но прямо подло поступил с этой
женщиной.
Привалов переживал медовый месяц своего незаконного счастья. Собственно говоря, он плыл по течению, которое с первого момента закружило его и понесло вперед властной пенившейся волной. Когда он ночью вышел из половодовского дома в достопамятный день бала, унося на лице следы
безумных поцелуев Антониды Ивановны, совесть проснулась в нем и внутренний голос сказал: «Ведь ты не любишь эту
женщину, которая сейчас осыпала тебя своими ласками…»