Неточные совпадения
Сидел Стуколов, склонив голову, и, глядя в землю, глубоко
вздыхал при таких ответах. Сознавал, что, воротясь после долгих странствий на родину, стал он в ней чужанином. Не
то что людей, домов-то прежних не было; город, откуда родом был, два раза дотла выгорал и два раза вновь обстраивался. Ни родных, ни друзей не нашел на старом пепелище — всех прибрал Господь. И тут-то спознал Яким Прохорыч всю правду старого русского присловья: «Не временем годы долги — долги годы отлучкой с родной стороны».
Хоть и верил он Сергею Андреичу, хоть не боялся передать ему тайны, а все-таки слово про золото не по маслу с языка сошло. И когда он с тайной своей распростался, ровно куль у него с плеч скатился…
Вздохнул даже — до
того вдруг так облегчало.
— То-то, дева, —
вздохнув, сказала мать Виринея и, сев на скамью, склонила щеку на руку.
— Ох, Пантелей Прохорыч! —
вздохнул Лохматый. — Всех моих дум не передумать. Мало ль заботы мне. Люди мы разоренные, семья большая, родитель-батюшка совсем хизнул с
тех пор, как Господь нас горем посетил… Поневоле крылья опустишь, поневоле в лице помутишься и сохнуть зачнешь: забота людей не красит, печаль не цветит.
А встреча была что-то не похожа на прежние. Не прыгают дочери кругом отца, не заигрывают с ним утешными словами. Аксинья Захаровна
вздыхает, глядит исподлобья. Сам Патап Максимыч
то и дело зевает и чаем торопит…
Встал Патап Максимыч, к окну подошел. Ночь темная, небо черное, пó небу все звезды, звезды — счету им нет. Тихо мерцают, будто играют в бесконечной своей высоте. Задумчиво глядит Патап Максимыч
то в темную даль,
то в звездное небо. Глубоко
вздохнув, обратился к Аксинье Захаровне...
Хоть заботная Фекла и яичницу-глазунью ради сынка состряпала, хоть и кринку цельного молока на стол поставила, будничная трапеза родительская не по вкусу пришлась Алексею. Ел не в охоту и
тем опять прикручинил родную мать. Еще раз
вздохнула Фекла Абрамовна, вспомнив, что сердечный ее Алешенька стал совсем отрезанным от семьи ломтем.
— Нечего делать, —
вздохнул Алексей. — Не судьба, видно, получить
то место, надобно оставаться дома.
Толковали,
вздыхали, охали и
тем порешили, что где гроза, там и вёдро.
— Премудрости Господни! — глубоко
вздохнула старушка в темно-синем сарафане с набойчатыми рукавами, покрытая черным платком вроспуск. — А ведь сказывают, видят же иные люди
ту святыню Божию.
И другие после
того чтения
вздыхали с сокрушенным сердцем и слезами.
— Господи! Хотя бы часок один в
том граде пребыть, посмотреть бы, как живут там блаженные-то… Чать, тоже хозяйствуют?.. Прядут бабы-то там?.. Коровушки-то есть у них?.. — сердечно
вздыхая, спрашивала у людей старушка в синем сарафане и черном платке.
— Господи помилуй! Господи помилуй!.. —
вздыхал оробевший Василий Борисыч. При одном воспоминанье, что может сделать с ним Патап Максимыч,
то в жар,
то в озноб кидало его.
— Такая молодая, прекрасная девица была!.. —
вздохнул Петр Степаныч. — Кому бы и жить, как не ей? — А сам так воззрился на Фленушку, что
та хоть не робкого десятка, а встала и, взяв со стола кулебяку, понесла ее в боковушу.
— Ну хорошо, не снесешь, — полушепотом сказала ей Манефа. — Что ж из
того?.. Тайно соделанное тайно и судится; падение же очищается слезами и покаянием… Гласного соблазну только бы не было… А
то, —
вздохнув, прибавила Манефа, — все мы люди, все человеки, все во грехах, яко в блате, валяемся… Един Бог без греха…
Джемма слушала мать — и то посмеивалась,
то вздыхала, то гладила ее по плечу, то грозила ей пальцем, то посматривала на Санина; наконец она встала, обняла и поцеловала мать в шею — «в душку», отчего та много смеялась и даже пищала.
Неточные совпадения
Из всех этих слов народ понимал только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти слова,
то народ снимал шапки,
вздыхал и крестился. Ясно, что в этом не только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще идеала можно требовать!
Как бы
то ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной деятельности, с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый месяц
вздыхали глуповцы, слушая их, — так чувствительно они были написаны! Сам градоначальник учил попов, как произносить их.
Анна смотрела на худое, измученное, с засыпавшеюся в морщинки пылью, лицо Долли и хотела сказать
то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она
вздохнула и заговорила о себе.
— Красивее. Я тоже венчалась вечером, — отвечала Корсунская и
вздохнула, вспомнив о
том, как мила она была в этот день, как смешно был влюблен ее муж и как теперь всё другое.
Смутное сознание
той ясности, в которую были приведены его дела, смутное воспоминание о дружбе и лести Серпуховского, считавшего его нужным человеком, и, главное, ожидание свидания — всё соединялось в общее впечатление радостного чувства жизни. Чувство это было так сильно, что он невольно улыбался. Он спустил ноги, заложил одну на колено другой и, взяв ее в руку, ощупал упругую икру ноги, зашибленной вчера при падении, и, откинувшись назад,
вздохнул несколько раз всею грудью.