Неточные совпадения
— Смотри, чтоб не вышло по-моему, — усмехнувшись, продолжал Сергей Андреич. — Не то как же это
рассудить? Сам в человеке души не чает, дорожит им, хлопочет ровно
о сыне, а от
себя на сторону пускает… Вот, дескать, я его на годок из дому-то спущу, сплетен бы каких насчет девки не вышло, а там и оженю… право, не так ли?.. Да ты сам просился от него?
А я-то как
о нем
рассуждал, — так сам с
собой раздумывал Патап Максимыч.
— То есть как тебе сказать?… Я по душе ничего не желаю, кроме того, чтобы вот ты не споткнулась. Ах, да ведь нельзя же так прыгать! — прервал он свой разговор упреком за то, что она сделала слишком быстрое движение, переступая через лежавший на тропинке сук. — Но когда я
рассуждаю о себе и сравниваю себя с другими, особенно с братом, я чувствую, что я плох.
Неточные совпадения
Когда она думала
о сыне и его будущих отношениях к бросившей его отца матери, ей так становилось страшно за то, что она сделала, что она не
рассуждала, а, как женщина, старалась только успокоить
себя лживыми рассуждениями и словами, с тем чтобы всё оставалось по старому и чтобы можно было забыть про страшный вопрос, что будет с сыном.
До его квартиры оставалось только несколько шагов. Он вошел к
себе, как приговоренный к смерти. Ни
о чем не
рассуждал и совершенно не мог
рассуждать; но всем существом своим вдруг почувствовал, что нет у него более ни свободы рассудка, ни воли и что все вдруг решено окончательно.
Он снова молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз доктора Сомова. Он понимал, что,
рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с
собой, забыв
о нем, ученике. И нередко Клим ждал, что вот сейчас учитель скажет что-то
о матери,
о том, как он в саду обнимал ноги ее. Но учитель говорил:
Он снова начал
о том, как тяжело ему в городе. Над полем, сжимая его, уже густел синий сумрак, город покрывали огненные облака, звучал благовест ко всенощной. Самгин, сняв очки, протирал их, хотя они в этом не нуждались, и видел пред
собою простую, покорную, нежную женщину. «Какой ты не русский, — печально говорит она, прижимаясь к нему. — Мечты нет у тебя, лирики нет, все
рассуждаешь».
Вера Петровна долго
рассуждала о невежестве и тупой злобе купечества,
о близорукости суждений интеллигенции, слушать ее было скучно, и казалось, что она старается оглушить
себя. После того, как ушел Варавка, стало снова тихо и в доме и на улице, только сухой голос матери звучал, однообразно повышаясь, понижаясь. Клим был рад, когда она утомленно сказала: