Неточные совпадения
А тут и по хозяйству не по-прежнему все пошло:
в дому все по-старому, и затворы и запоры крепки, а добро рекой вон плывет, домовая утварь как на огне
горит. Известно
дело: без хозяйки дом, как без крыши, без огорожи; чужая
рука не на то, чтобы
в дом нести, а чтоб из дому вынесть. Скорбно и тяжко Ивану Григорьичу. Как
делу помочь?.. Жениться?
Золото — ввек другого такого не нажить:
дело у него
в руках так и
горит…
Свадьбу сыграли. Перед тем Макар Тихоныч послал сына
в Урюпинскую на ярмарку, Маша так и не свиделась с ним. Старый приказчик, приставленный Масляниковым к сыну, с Урюпинской повез его
в Тифлис, оттоль на Крещенскую
в Харьков, из Харькова
в Ирбит, из Ирбита
в Симбирск на Сборную. Так
дело и протянулось до Пасхи. На возвратном пути Евграф Макарыч где-то захворал и помер. Болтали, будто
руки на себя наложил, болтали, что опился с
горя. Бог его знает, как на самом
деле было.
Коли знает, бывало, что начальство про
дела его сведать может, — за правду
горой, и мужика
в обиду не даст; а коль можно втихомолку попользоваться — на
руку охулки не положит.
— Невмоготу было, матушка, истинно невмоготу, — сдержанно и величаво ответила Манефа. — Поверь слову моему, мать Таисея, не
в силах была добрести до тебя… Через великую силу и по келье брожу… А сколько еще хлопот к послезавтраму!.. И то с ума нейдет, о чем будем мы на Петров
день соборовать… И о том гребтится, матушка, хорошенько бы гостей-то угостить, упокоить бы… А Таифушки нет,
в отлучке… Без нее как без
рук… Да тут и беспокойство было еще — наши-то богомолки ведь чуть не
сгорели в лесу.
Долго с сердечной любовью разговаривал его Колышкин, уверяя, что деньги завтра будут готовы, но это не успокоило Патапа Максимыча… Настина тайна
в руках страдника — вот что до самого
дна мутило душу его, вот что
горем его сокрушало… Не пригрозишь теперь богачу, как грозил дотоль нищему.
Это участие растрогало Рачителиху, и она залилась слезами. Груздев ее любил, как разбитную шинкарку, у которой
дело горело в руках, — ключевской кабак давал самую большую выручку. Расспросив, в чем дело, он только строго покачал головой.
Неточные совпадения
Молча с Грушницким спустились мы с
горы и прошли по бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за
руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как,
в самом
деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под
руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы
в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что ни есть: и
горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать
дело.
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее
горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом
в руках, стоял согнувшись у борта и целился шестом
в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до
дна реки, красную яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
— Учу я, господин, вполне согласно с наукой и сочинениями Льва Толстого, ничего вредного
в моем поучении не содержится. Все очень просто: мир этот, наш, весь —
дело рук человеческих;
руки наши — умные, а башки — глупые, от этого и
горе жизни.
— Ну, уж извините, я вам голову отдаю на отсечение, что все это правда до последнего слова. А вы слышали, что Василий Назарыч уехал
в Сибирь? Да… Достал где-то денег и уехал вместе с Шелеховым. Я заезжала к ним на
днях: Марья Степановна совсем убита
горем, Верочка плачет… Как хотите — скандал на целый город, разоренье на носу, а тут еще дочь-невеста на
руках.