Все это неизгладимыми чертами запечатлелось в моей памяти; но обстоятельства жизни моей и совершенно другие интересы отвлекли меня, конечно, очень много от этих воспоминаний; вдруг теперь этот Жуквич, к которому ты, кажется, немного уже меня ревнуешь, прочел мне на днях письмо о несчастных заграничных польских эмигрантах, которые мало что бедны, но
мрут с голоду, — пойми ты, Гриша, мрут с голоду, — тогда как я, землячка их, утопаю в довольстве…
Николай Иванович (сердится). Ну, все равно. Я только прошу меня понять. Я все-таки считаю истину истиной. Так мне это больно. И тут дома, вхожу, вижу елка, бал, трата сотен, когда люди
мрут с голода. Не ногу я так жить. Пожалей меня, я измучился. Отпусти меня. Прощай.
Так что же? Не выдавать пособия, когда
мрут с голода? Ведь в деревне, где нет хлеба до ноября и где нет работы, через неделю наступит несомненно настоящий голод для женщин, для старых и малых, да и для самих, может быть, и ленивых, и обманувшихся, но живых людей. Очевидно, нельзя не выдавать но если выдавать, то как же давать, кому давать?
Неточные совпадения
Очевидно, Арина Петровна намеревалась буквально выполнить свою программу: содержать постылого в такой
мере, чтоб он только не умер
с голоду.
Их, пишут, двести семейств; чтоб они не умерли
с голоду и просуществовали месяца два или три, покуда найдут себе какую-нибудь работу, нужно, по крайней
мере, франков триста на каждое семейство, — всего выйдет шестьдесят тысяч франков, то есть каких-нибудь тысяч пятнадцать серебром на наши деньги.
— Теперь, конечно, давайте! Не
с голоду же умирать! — отвечала Елена, пожимая плечами. — Не думала я так повести жизнь, — продолжала она почти отчаянным голосом, — и вы, по крайней
мере, — отнеслась она к князю, — поменьше мне давайте!.. Наймите мне самую скромную квартиру — хоть этим отличиться немного от содержанки!
Мертвец
с открытыми неподвижными глазами приводит в невольный трепет; но, по крайней
мере, на бесчувственном лице его начертано какое-то спокойствие смерти: он не страдает более; а оживленный труп, который упал к ногам моим, дышал, чувствовал и, прижимая к груди своей умирающего
с голода ребенка, прошептал охриплым голосом и по-русски: «Кусок хлеба!.. ему!..» Я схватился за карман: в нем не было ни крошки!
Вот, например, по миросозерцанию г. Писемского выходит, что русский человек ни в чем
меры не знает, — что ежели он не умирает
с голоду, то пьянствует; если не под башмаком у жены, то колотит ее; если не видит себе ниоткуда ни пинка, ни плети, то бросается на всех, как зверь дикий; если взяток не берет, то норовит всякого в кандалы заковать за взятый гривенник.