Неточные совпадения
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, но на Маргариту она уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые
глаза, опушенные густыми черными ресницами, смотрели из-под тонких бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных волос, которые выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила...
Зато эта почтенная дама постаралась вознаградить себя мимикой, причем несколько раз самым многознаменательным образом указывала
глазами Марье Степановне то на Привалова, то на
Надежду Васильевну, тяжело вздыхала и скромно опускала
глаза.
Вечером этого многознаменательного дня в кабинете Василья Назарыча происходила такая сцена. Сам старик полулежал на свеем диване и был бледнее обыкновенного. На низенькой деревянной скамеечке, на которую Бахарев обыкновенно ставил свою больную ногу, теперь сидела
Надежда Васильевна с разгоревшимся лицом и с блестящими
глазами.
Лицо
Надежды Васильевны горело румянцем,
глаза светились и казались еще темнее; она сняла соломенную шляпу с головы и нервно скручивала пальцами колокольчики искусственных ландышей, приколотых к отогнутому полю шляпы.
Надежда Васильевна ничего не ответила, а только засмеялась и посмотрела на Привалова вызывающим, говорившим взглядом. Слова девушки долго стояли в ушах Привалова, пока он их обдумывал со всех возможных сторон. Ему особенно приятно было вспомнить ту энергичную защиту, которую он так неожиданно встретил со стороны
Надежды Васильевны. Она была за него: между ними, незаметно для
глаз, вырастало нравственное тяготение.
Привалов не казал к ним
глаз,
Надежда Васильевна ни за что не хотела ехать к Хине, — одним словом, выходило так, что Привалов совсем попался в ловкие руки одной Хины, которая не преминет воспользоваться всеми выгодами своего исключительного положения.
Надежда Васильевна на минуту задумалась и, по-видимому, колебалась высказать свою мысль, но, взглянув Привалову в
глаза, она тихо проговорила...
Надежда Васильевна очень горячо развила свою основную мысль о диссонансах, и Привалов с удивлением смотрел на нее все время: лицо ее было залито румянцем,
глаза блестели, слова вырывались неудержимым потоком.
Скоро Привалов заметил, что Зося относится к
Надежде Васильевне с плохо скрытой злобой. Она постоянно придиралась к ней в присутствии Лоскутова, и ее темные
глаза метали искры. Доктор с тактом истинно светского человека предупреждал всякую возможность вспышки между своими ученицами и смотрел как-то особенно задумчиво, когда Лоскутов начинал говорить. «Тут что-нибудь кроется», — думал Привалов.
Надежда Васильевна, не слушая болтовни Луки, торопливо шла уже в переднюю, где и встретилась лицом к лицу с самим Данилой Семенычем, который, очевидно, уже успел пропустить с приезда и теперь улыбался широчайшей, довольной улыбкой, причем его калмыцкие
глаза совсем исчезали, превращаясь в узкие щели.
Надежда Васильевна показала
глазами Даниле Семенычу на дверь, и тот выполз из кабинета.
— Я вам объясню,
Надежда Васильевна, почему доктор скрывал от вас мое появление здесь, — заговорил Привалов, опуская
глаза. — Он боялся, что я могу явиться к вам не совсем в приличном виде… Доктор так добр, что хотел, хотя на время, скрыть мои недостатки от вас…
— Сергей Александрыч, вы говорите такие страшные вещи… — смущенно заговорила
Надежда Васильевна, делая большие
глаза.
Надежда Васильевна заговорила на эту тему,
глаза у нее блестели, а на лице выступил яркий румянец.
Они разговорились принужденным разговором чужих людей.
Надежде Васильевне было вдвойне тяжело оставаться свидетельницей этой натянутой беседы: одного она слишком любила, а другого жалела. У нее готовы были навернуться слезы на
глазах при одной мысли, что еще так недавно эти люди были полны жизни и энергии.
Привалов поднял
глаза на
Надежду Васильевну, несколько времени молчал, а потом проговорил...
Надежда Васильевна долго не соглашалась взять на себя такую обузу, но когда Нагибин стал ее просить со слезами на
глазах, она согласилась. Чтобы не скучно было жить одной в Гарчиках,
Надежда Васильевна написала письмо старушке Колпаковой, приглашая ее к себе хотя на время.
— То же самое я думаю, Василий Назарыч… Тоскует она, Надежда-то Васильевна, на
глазах сохнет. Да и какое это житье, если разобрать: вроде того, как дом стоит без крыши…
Радость, и слезы, и горе — все это перемешалось в одно чувство, которое придавало
Надежде Васильевне неизъяснимую прелесть в
глазах отца.
Надежда Васильевна почувствовала, что вот теперь-то и начнется то тяжелое объяснение, которого она так боялась все время. Она даже побледнела вся и опустила
глаза.
Знаменитый доктор простился с серьезным, но не с безнадежным видом. И на робкий вопрос, который с поднятыми к нему блестящими страхом и
надеждой глазами обратил Иван Ильич, есть ли. возможность выздоровления, отвечал, что ручаться нельзя, но возможность есть. Взгляд надежды, с которым Иван Ильич проводил доктора, был так жалок, что, увидав его, Прасковья Федоровна даже заплакала, выходя из дверей кабинета, чтобы передать гонорар знаменитому доктору.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся
надежда, который у нас один, как порох в
глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
В больших
глазах его, устремленных на поставленный на ломберном, покрытом цветною салфеткой столе образ, выражалась такая страстная мольба и
надежда, что Левину было ужасно смотреть на это.
Сам больной, вымытый и причесанный, лежал на чистых простынях, на высоко поднятых подушках, в чистой рубашке с белым воротником около неестественно тонкой шеи и с новым выражением
надежды, не спуская
глаз, смотрел на Кити.
Прочтя письмо, он поднял на нее
глаза, и во взгляде его не было твердости. Она поняла тотчас же, что он уже сам с собой прежде думал об этом. Она знала, что, что бы он ни сказал ей, он скажет не всё, что он думает. И она поняла, что последняя
надежда ее была обманута. Это было не то, чего она ждала.
— Какую ж вы можете иметь
надежду? — сказала Бетси, оскорбившись за своего друга — entendons nous… [поймем друг друга…]—Но в
глазах ее бегали огоньки, говорившие, что она очень хорошо, и точно так же как и он, понимает, какую он мог иметь,
надежду.