Неточные совпадения
«Вот этой жениха не нужно будет искать: сама найдет, — с улыбкой думала Хиония Алексеевна, провожая глазами убегавшую Верочку. — Небось не закиснет в девках, как эти принцессы, которые умеют только важничать…
Еще считают себя образованными девушками, а
когда пришла пора выходить замуж, — так я же им и ищи жениха. Ох, уж эти мне принцессы!»
Марья Степановна была в том неопределенном возрасте,
когда женщину нельзя
еще назвать старухой.
Последняя фраза целиком долетела до маленьких розовых ушей Верочки,
когда она подходила к угловой комнате с полной тарелкой вишневого варенья. Фамилия Привалова заставила ее даже вздрогнуть… Неужели это тот самый Сережа Привалов, который учился в гимназии вместе с Костей и когда-то жил у них? Один раз она
еще укусила его за ухо,
когда они играли в жгуты… Сердце Верочки по неизвестной причине забило тревогу, и в голове молнией мелькнула мысль: «Жених… жених для Нади!»
Это мимолетное детское воспоминание унесло Привалова в то далекое, счастливое время,
когда он
еще не отделял себя от бахаревской семьи.
— Нет, постой, с бабами
еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев и указал на кресло около дивана, на котором укладывал свою больную ногу. — Ведь при тебе это было,
когда умер… Холостов? — старик с заметным усилием проговорил последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
Я
еще понимаю, что дело о Холостове затянули на десять лет и вытащили решение в тот момент,
когда Холостова уже нельзя было никуда сослать, кроме царствия небесного…
Когда отец твой умер, на заводах не было ни копейки долгу; оставались
еще кой-какие крохи в бумагах да прииски.
— Взять теперешних ваших опекунов: Ляховский — тот давно присосался, но поймать его ужасно трудно; Половодов
еще только присматривается, нельзя ли сорвать свою долю.
Когда я был опекуном, я из кожи лез, чтобы, по крайней мере, привести все в ясность; из-за этого и с Ляховским рассорился, и опеку оставил, а на мое место вдруг назначают Половодова. Если бы я знал… Мне хотелось припугнуть Ляховского, а тут вышла вон какая история. Кто бы этого мог ожидать? Погорячился, все дело испортил.
— Ведь это Досифея? — спрашивал Привалов,
когда глухонемая остановилась у дверей, чтобы
еще раз посмотреть на гостя.
Гуляев
еще раньше выстроил дочери в ближайшем уездном городе Узле целый дворец, в котором сам был только раз в жизни, именно
когда у него родился внук.
— Нет, Вася, умру… — слабым голосом шептал старик,
когда Бахарев старался его успокоить. — Только вот тебя и ждал, Вася. Надо мне с тобой переговорить… Все, что у меня есть, все оставляю моему внучку Сергею… Не оставляй его… О Варваре тоже позаботься: ей
еще много горя будет, как я умру…
Это вопиющее дело началось
еще при старом судопроизводстве, проходило через десятки административных инстанций и кончилось как раз в тот момент,
когда Сашка лежал на столе.
Когда Хиония Алексеевна
еще сидела за обедом у Бахаревых, у нее мелькнул в голове отличный план поместить Привалова у себя на квартире.
— Ах, секрет самый простой: не быть скучным, — весело отвечал Половодов. —
Когда мы с вами будем у Ляховского, Сергей Александрыч, — прибавил он, — я познакомлю вас с Софьей Игнатьевной… Очень милая девушка! А так как она вдобавок
еще очень умна, то наши дамы ненавидят ее и, кажется, только в этом и согласны между собой.
Это утро сильно удивило Антониду Ивановну: Александр Павлыч вел себя, как в то время,
когда на сцене был
еще знаменитый косоклинный сарафан. Но приступ мужниной нежности не расшевелил Антониду Ивановну, — она не могла ему отвечать тем же.
— Я немного знал его,
когда он
еще жил в Петербурге.
Часов в десять утра Привалов был совсем готов и только выжидал
еще полчаса, чтобы ехать прямо к Половодову.
Когда он уже надевал перчатки, в комнату ворвался Виктор Васильич в своей табачной визитке.
— Мой учитель и друг, — рекомендовала Надежда Васильевна доктора Привалову. — Борис Григорьич помнит вас,
когда вы были
еще гимназистом.
Когда он
еще брался за ручку звонка, сердце в груди вздрогнуло у него, как спугнутая птица.
— Понимаю, Надя, все понимаю, голубчик. Да бывают такие положения,
когда не из чего выбирать. А у меня с Ляховским
еще старые счеты есть кое-какие.
Когда он приехал на Урал, гол как сокол, кто ему дал возможность выбиться на дорогу? Я не хочу приписывать все себе, но я ему помог в самую трудную минуту.
Они
еще чуть-чуть помнили привольное старое житье,
когда после холодной и голодной зимы отправлялись на летние кочевки сотнями кошей.
Зося, конечно, давно уже заметила благородные усилия Половодова, и это
еще больше ее заставляло отдавать предпочтение Лоскутову, который ничего не подозревал. Последнее, однако, не мешало ему на всех пунктах разбивать Половодова каждый раз,
когда тот делал против него ученую вылазку. Даже софизмы и самые пикантные bons mots [остроты (фр).] не помогали, а Зося заливалась самым веселым смехом,
когда Половодов наконец принужденно смолкал.
— Немножко
еще потерпите, Игнатий Львович, — отвечал Половодов, вытягивая свои длинные ноги. — Ведь вы знаете, что для нас теперь самое важное — выиграть время… А
когда Оскар Филипыч устроит все дело, тогда мы с Николаем Иванычем не так заговорим.
— Отчего же вы отказываетесь помочь мне теперь,
когда я, седым, больным стариком, обратился к вашей помощи… Ведь я же доверял вам,
когда вы
еще ничего не имели!
Половодова
еще никогда не была так красива, какой теперь показалась Привалову, и
когда Агриппина Филипьевна оставила наконец их вдвоем, он робко подошел к ней, чтобы поцеловать протянутую руку.
«
Еще пригодится как-нибудь», — утешала Хина себя,
когда ехала от Половодова в самом веселом расположении духа.
Надежда Васильевна после рождества почти все время проводила в своей комнате, откуда показывалась только к обеду, да
еще когда ходила в кабинет отца.
Зачем
еще этот обман,
когда и без того днем раньше — днем позже все будет открыто?
Однажды в половине мая,
когда Привалов, усталый, прибрел с полей в свой флигелек, Нагибин торопливо догнал его и издали
еще кричал...
Когда плетенка, покачиваясь на своих гибких рябиновых дрогах, бойко покатилась по извилистому проселку, мимо бесконечных полей, Привалов в первый раз
еще испытывал то блаженное чувство покоя, какому завидовал в других.
— А Пуцилло-Маляхинский?.. Поверьте, что я не умру, пока не сломлю его. Я систематически доконаю его, я буду следить по его пятам, как тень…
Когда эта компания распадется, тогда, пожалуй, я не отвечаю за себя: мне будет нечего больше делать, как только протянуть ноги. Я это замечал: больной человек, измученный, кажется, места в нем живого нет, а все скрипит да
еще работает за десятерых, воз везет. А как отняли у него дело — и свалился, как сгнивший столб.
Катерина Ивановна только слегка кивнула своей красивой головкой и добродушно засмеялась. Привалов рассматривал эту даму полусвета, стараясь подыскать в ней родственные черты с той скромной старушкой, Павлой Ивановной, с которой он когда-то играл в преферанс у Бахаревых. Он, как сквозь сон, помнил маленькую Катю Колпакову, которая часто бывала в бахаревском доме,
когда Привалов был
еще гимназистом.
— Я буду вас ждать, — говорила Надежда Васильевна,
когда провожала Привалова в переднюю. — Мы
еще о многом переговорим с вами… Да? Видели, в каком положении бедный Максим… У него какое-то мудреное нервное расстройство, и я часто сама не узнаю его; совсем другой человек.
Утром было
еще темно,
когда на дворе бахаревского дома уже топталась лихая почтовая тройка.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку,
когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого
еще далека песня. Тут и почище тебя есть, а до сих пор
еще не генералы.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке,
когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему
еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно
еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот
еще на днях,
когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда
еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
А любопытно взглянуть ко мне в переднюю,
когда я
еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж… ж… ж… Иной раз и министр…