Неточные совпадения
— Вы очень кстати
приехали к нам
в Узел, — говорил Веревкин, тяжело опускаясь
в одно из кресел, которое только не застонало под этим восьмипудовым бременем. Он несколько раз обвел
глазами комнату, что-то отыскивая, и потом прибавил: — У меня сегодня ужасная жажда…
— Будьте спокойны:
в один секунд… Чуть ежели что — я живой ногой… А Данила неспроста
приехал, я уж по его косым
глазам вижу… Ей-богу!.. Ох-хо-хо!..
Пользуясь хорошим расположением хозяина, Бахарев заметил, что он желал бы переговорить о деле, по которому
приехал. При одном слове «дело» Ляховский весь изменился, точно его ударили палкой по голове. Даже жалко было смотреть на него, — так он съежился
в своем кресле, так глупо моргал
глазами и сделал такое глупое птичье лицо.
Бахарев вышел из кабинета Ляховского с красным лицом и горевшими
глазами: это было оскорбление, которого он не заслужил и которое должен был перенести. Старик плохо помнил, как он вышел из приваловского дома, сел
в сани и
приехал домой. Все промелькнуло перед ним, как
в тумане, а
в голове неотступно стучала одна мысль: «Сережа, Сережа… Разве бы я пошел к этому христопродавцу, если бы не ты!»
Между прочим, Веревкин успел рассказать последние городские новости:
приехал Данилушка Шелехов и теперь безобразничает с Лепешкиным
в «Магните»; Половодов где-то совсем пропал и
глаз никуда не кажет и т. д. Привалов почти ничего не слышал, что рассказывал Nicolas, а когда тот собрался уходить, он проговорил...
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох
в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как
в пустой дом
приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее, девочку, дайте! Он еще не
приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете его. Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало. Его
глаза, надо знать, у Сережи точно такие же, и я их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут. Он бы не забыл. Надо Сережу перевести
в угольную и Mariette попросить с ним лечь.
«Что-нибудь еще
в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему
в глаза. «Умираю, прошу, умоляю
приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и бросил телеграмму. Что это был обман и хитрость,
в этом, как ему казалось
в первую минуту, не могло быть никакого сомнения.
— Я вам давно это хотела сказать, — продолжала она, решительно глядя ему
в глаза и вся пылая жегшим ее лицо румянцем, — а нынче я нарочно
приехала, зная, что я вас встречу.
— Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, — сказал он с отчаянием
в голосе, останавливаясь пред ней и умоляюще глядя ей
в глаза. Он уже видел по ее любящему правдивому лицу, что ничего не может выйти из того, что он намерен был сказать, но ему всё-таки нужно было, чтоб она сама разуверила его. — Я
приехал сказать, что еще время не ушло. Это всё можно уничтожить и поправить.