Неточные совпадения
— Ах! коза, коза… — разжимая теплые полные руки, шептала Хиония Алексеевна. — Кто же, кроме тебя,
будет у
вас шутить? Сейчас видела Nadine… Ей, кажется, и улыбнуться-то тяжело. У нее и девичьего ничего нет на уме… Ну, здравствуй, Верочка, ma petite, ch###vre!.. [моя маленькая козочка!.. (фр.).] Ax, молодость, молодость, все шутки на уме, смехи да пересмехи.
— Ну и пусть щемит: я
буду тогда плакать. Мама в моленной…
Вы ведь к ней?
К
вам Привалову
было ближе приехать, да ведь он понимает, что у
вас дочери — невесты…
— Да, может
быть, Привалов без нас с
вами женился?
— Теперь уж ничего не поделаешь… А вот
вы, козочка, кушайте поменьше — и талия
будет. Мы в пансионе уксус
пили да известку
ели, чтобы интереснее казаться…
— Это уж как
вам угодно
будет, — обиженным голосом заявил Игорь, продолжая стоять в дверях.
— Наде
было пять лет, когда
вы с Костей уехали в Петербург, — заметила Марья Степановна, давая дочери место около себя.
— Конечно, только пока… — подтверждала Хиония Алексеевна. — Ведь не
будет же в самом деле Привалов жить в моей лачуге…
Вы знаете, Марья Степановна, как я предана
вам, и если хлопочу, то не для своей пользы, а для Nadine. Это такая девушка, такая…
Вы не знаете ей цены, Марья Степановна! Да… Притом, знаете, за Приваловым все
будут ухаживать,
будут его ловить… Возьмите Зосю Ляховскую, Анну Павловну, Лизу Веревкину — ведь все невесты!.. Конечно, всем им далеко до Nadine, но ведь чем враг не шутит.
— Может
быть, я заставил
вас сделать лишние издержки? — спрашивал Привалов. — Тогда позвольте мне оставить все вещи за собой.
— О нет, зачем же!.. Не стоит говорить о таких пустяках, Сергей Александрыч.
Было бы только для
вас удобно, а я все готова сделать. Конечно, я не имею возможности устроить с такой роскошью, к какой
вы привыкли…
—
Вы, мама, добьетесь того, что я совсем не
буду выходить из своей комнаты, когда у нас бывает Привалов. Мне просто совестно… Если человек хорошо относится ко мне, так
вы хотите непременно его женить. Мы просто желаем
быть хорошими знакомыми — и только.
— Вот уж воистину сделали
вы мне праздник сегодня… Двадцать лет с плеч долой. Давно ли вот такими маленькими
были, а теперь… Вот смотрю на
вас и думаю: давно ли я сама
была молода, а теперь… Время-то, время-то как катится!
— Ах, благодарю
вас, благодарю, — прошептал старик и быстро поцеловал у нее руку. — Ваш муж очень умный человек… Да, я
буду ждать…
— Гм… Видите ли, Сергей Александрыч, я приехал к
вам, собственно, по делу, — начал Веревкин, не спуская глаз с Привалова. — Но прежде позвольте один вопрос… У
вас не заходила речь обо мне, то
есть старик Бахарев ничего
вам не говорил о моей особе?
— Гм… — промычал Веревкин и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. — Дело вот в чем, Сергей Александрыч… Я
буду говорить с
вами как старый университетский товарищ. Гм… Одним словом,
вы, вероятно, уже заметили, что я порядочно опустился…
— А
вы с ним не церемоньтесь… Так я
буду ждать
вас, Сергей Александрыч, попросту, без чинов. О моем предложении подумайте, а потом поговорим всерьез.
— Нет, Василий Назарыч, я никогда не
буду золотопромышленником, — твердым голосом проговорил Привалов. — Извините меня, я не хотел
вас обидеть этим, Василий Назарыч, но если я по обязанности должен удержать за собой заводы, то относительно приисков у меня такой обязанности нет.
— Между прочим, вероятно,
буду торговать и мукой, — с улыбкой отвечал Привалов, чувствуя, что пол точно уходит у него из-под ног. — Мне хотелось бы объяснить
вам, почему я именно думаю заняться этим, а не чем-нибудь другим.
Мы
будем уж спокойны, если Привалов
будет жить у
вас».
— Так
вы говорите, что Привалов не
будет пользоваться вниманием женщин? — задумчиво спрашивала Агриппина Филипьевна уже во второй раз.
— Решительно не
будет, потому что в нем этого… как
вам сказать… между нами говоря… нет именно той смелости, которая нравится женщинам. Ведь в известных отношениях все зависит от уменья схватить удобный момент, воспользоваться минутой, а у Привалова… Я сомневаюсь, чтобы он имел успех…
— Ах,
вы, Хиония Алексеевна, кажется, совсем помешались на своем Привалове… Помилуйте, какое может
быть отношение, когда брат просто глуп? Самая обыкновенная история…
— Конечно, он
вам зять, — говорила Хиония Алексеевна, откидывая голову назад, — но я всегда скажу про него: Александр Павлыч — гордец… Да, да. Лучше не защищайте его, Агриппина Филипьевна. Я знаю, что он и к
вам относится немного критически… Да-с. Что он директор банка и приваловский опекун, так и, господи боже, рукой не достанешь! Ведь не всем же
быть директорами и опекунами, Агриппина Филипьевна?
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым золотом, и черту не брат! Нет, вот теперь до всех
вас доберется Привалов… Да. Он даром что таким выглядит тихоньким и, конечно, не
будет иметь успеха у женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в пропасть. Как
вы думаете, чьих рук это дельце?
Агриппина Филипьевна посмотрела на своего любимца и потом перевела свой взгляд на Привалова с тем выражением, которое говорило: «
Вы уж извините, Сергей Александрыч, что Nicolas иногда позволяет себе такие выражения…» В нескольких словах она дала заметить Привалову, что уже кое-что слышала о нем и что очень рада видеть его у себя; потом сказала два слова о Петербурге, с улыбкой сожаления отозвалась об Узле, который, по ее словам,
был уже на пути к известности, не в пример другим уездным городам.
— А мы тятеньку вашего, покойничка, знавали даже очень хорошо, — говорил Лепешкин, обращаясь к Привалову. — Первеющий человек по нашим местам
был… Да-с. Ноньче таких и людей, почитай, нет… Малодушный народ пошел ноньче. А мы и о
вас наслышаны
были, Сергей Александрыч. Хоть и в лесу живем, а когда в городе дрова рубят — и к нам щепки летят.
— О да, — протянула Агриппина Филипьевна с приличной важностью. — Nadine Бахарева и Sophie Ляховская у нас первые красавицы… Да.
Вы не видали Sophie Ляховской? Замечательно красивая девушка… Конечно, она не так умна, как Nadine Бахарева, но в ней
есть что-то такое, совершенно особенное. Да вот сами увидите.
— Нет, я непременно
буду у
вас, Агриппина Филипьевна, — уверял Привалов, совершенно подавленный этим потоком любезностей. — В ближайший же четверг, если позволите…
—
Вы еще не
были у Ляховских? — спрашивала Антонида Ивановна, принимая от лакея точно молоком налитой рукой блюдо земляники.
— Так и знал, так и знал! — заговорил Веревкин, оставляя какую-то кость. — Не выдержало сердечко? Ах, эти дамы, эти дамы, — это такая тонкая материя!
Вы, Сергей Александрыч, приготовляйтесь: «Sophie Ляховская — красавица, Sophie Ляховская — богатая невеста». Только и свету в окне, что Sophie Ляховская, а по мне так, право, хоть совсем не
будь ее: этакая жиденькая, субтильная… Одним словом — жидель!
— Ах, секрет самый простой: не
быть скучным, — весело отвечал Половодов. — Когда мы с
вами будем у Ляховского, Сергей Александрыч, — прибавил он, — я познакомлю
вас с Софьей Игнатьевной… Очень милая девушка! А так как она вдобавок еще очень умна, то наши дамы ненавидят ее и, кажется, только в этом и согласны между собой.
Вот когда
будем у Ляховского, тогда мы подробно обсудим, что предпринять, а пока, с вашего позволения, я познакомлю
вас в общих чертах с нашей опекой.
— Как хотите, Сергей Александрыч. Впрочем, мы успеем вдоволь натолковаться об опеке у Ляховского. Ну-с, как
вы нашли Василья Назарыча? Очень умный старик. Я его глубоко уважаю, хотя тогда по этой опеке у нас вышло маленькое недоразумение, и он, кажется, считает меня причиной своего удаления из числа опекунов. Надеюсь, что, когда
вы хорошенько познакомитесь с ходом дела,
вы разубедите упрямого старика. Мне самому это сделать
было неловко… Знаете, как-то неудобно навязываться с своими объяснениями.
— Мы
будем ждать
вас, Сергей Александрыч…
— Да, отчасти… То
есть знал не лично, а через других. Очень порядочный молодой человек. Жаль, что
вы не поладили с ним…
— Отчего же, я с удовольствием взялся бы похлопотать… У меня даже
есть план, очень оригинальный план. Только с одним условием: половина ваша, а другая — моя. Да… Но прежде чем я
вам его раскрою, скажите мне одно: доверяете
вы мне или нет? Так и скажите, что думаете в настоящую минуту…
— Очень хорошо, очень хорошо, — невозмутимо продолжал дядюшка. — Прежде всего, конечно, важно выяснить взаимные отношения, чтобы после не
было ненужных недоразумений. Да, это очень важно. Ваша откровенность делает
вам честь… А если я
вам, Александр Павлыч, шаг за шагом расскажу, как мы сначала устраним от дел Ляховского, затем поставим
вас во главе всего предприятия и, наконец, дадим этому Привалову как раз столько, сколько захотим, — тогда
вы мне поверите?
— Да, но все-таки один в поле не воин…
Вы только дайте мне честное слово, что если мой план
вам понравится — барыши пополам. Да, впрочем,
вы и сами увидите, что без меня трудно
будет обойтись, потому что в план входит несколько очень тонких махинаций.
— Очень просто:
вы и Ляховский держитесь только благодаря дворянской опеке и кой-каким связям в Петербурге… Так? Дворянскую опеку и после нельзя
будет обойти, но ее купить очень недорого стоит: члены правления — один полусумасшедший доктор-акушер восьмидесяти лет, другой — выгнанный со службы за взятки и просидевший несколько лет в остроге становой, третий — приказная строка, из поповичей… Вся эта братия получает по двадцать восемь рублей месячного жалованья. Так?
— Из любопытства, Александр Павлыч, из любопытства. Таким образом, дворянская опека всегда
будет в наших руках, и она нам пригодится… Дальше. Теперь для
вас самое главное неудобство заключается в том, что
вас, опекунов, двое, и из этого никогда ничего не выйдет. Стоит отыскаться Титу Привалову, который как совершеннолетний имеет право выбирать себе опекуна сам, и тогда положение ваше и Ляховского сильно пошатнется:
вы потеряете все разом…
— Но можно устроить так, что
вы в одно и то же время освободитесь от Ляховского и ни на волос не
будете зависеть от наследников… Да.
— О, это прекрасно, очень прекрасно, и, пожалуйста, обратите на это особенное внимание… Как все великие открытия, все дело очень просто, просто даже до смешного: старший Привалов выдает на крупную сумму векселей, а затем объявляет себя несостоятельным. Опекунов побоку, назначается конкурс, а главным доверенным от конкурса являетесь
вы… Тогда все наследники делаются пешками, и во всем
вы будете зависеть от одной дворянской опеки.
— Нет,
вы ошибаетесь: Привалов именно этого и добивался, когда жил в Петербурге, и об этом же
будет хлопотать его поверенный, то
есть Nicolas.
— Может
быть,
буду и золотым, если
вы это время сумеете удержать Привалова именно здесь, на Урале. А это очень важно, особенно когда старший Привалов объявит себя несостоятельным. Все дело можно
будет испортить, если упустить Привалова.
— Это уж ваше дело, Александр Павлыч: я
буду свое делать,
вы — свое.
— Может
быть, у
вас и относительно удержания Привалова на Урале тоже
есть своя счастливая мысль?
— И отлично! Теперь
вам остается только действовать, и я
буду надеяться на вашу опытность.
Вы ведь пользуетесь успехом у женщин и умеете с ними дела водить, ну
вам и книги в руки. Я слышал мельком, что поминали Бахареву, потом дочь Ляховского…
— О, непременно… — соглашался Оскар Филипыч, надвигая на голову свою соломенную шляпу. — Рука руку моет:
вы будете действовать здесь, я там.
— Все это в пределах возможности; может
быть, я и сам набрел бы на дядюшкину идею объявить этого сумасшедшего наследника несостоятельным должником, но вот теория удержания Привалова в Узле — это, я
вам скажу, гениальнейшая мысль.