— Обыкновенно… И Тарас не видал, потому несуразный он человек. Каждое дело
мастера боится… Вот твое бабье дело, Марья, а ты все можешь понимать.
— И тут, как везде, дело
мастера боится. Не смешаешь, будешь один цветок пить, голова ошалеет. А от черного, от одного, вкусу настоящего нет. Терпок, — язык, десны вяжет. Словно зверобой пьешь.
— Тише, князь, это я! — произнес Перстень, усмехаясь. — Вот так точно подполз я и к татарам; все высмотрел, теперь знаю их стан не хуже своего куреня. Коли дозволишь, князь, я возьму десяток молодцов, пугну табун да переполошу татарву; а ты тем часом, коли рассудишь, ударь на них с двух сторон, да с добрым криком; так будь я татарин, коли мы их половины не перережем! Это я так говорю, только для почину; ночное дело
мастера боится; а взойдет солнышко, так уж тебе указывать, князь, а нам только слушаться!
В 1824 же году, 4 ноября, в пользу г. Сабурова (?), была дана комедия «Наследница», переделанная Писаревым стихами из французского водевиля: она также не имела успеха; но зато игранный с нею в первый раз водевиль «Хлопотун, или Дело
мастера боится» был принят с восторгом.
Неточные совпадения
— Слушай, голубчик: что ты такое тогда сморозил, когда я уходил от тебя из больницы, что если я промолчу о том, что ты
мастер представляться в падучей, то и ты-де не объявишь всего следователю о нашем разговоре с тобой у ворот? Что это такое всего? Что ты мог тогда разуметь? Угрожал ты мне, что ли? Что я в союз, что ли, в какой с тобою вступал,
боюсь тебя, что ли?
Пошли было наши-то боем на Максима, ну — он здоров был, сила у него была редкая! Михаила с паперти сбросил, руку вышиб ему, Клима тоже ушиб, а дедушко с Яковом да
мастером этим —
забоялись его.
— Отчего же, — отвечает, — я не из тех
мастеров, которые дела
боятся, а меня самого дело
боится; так подведу, что и не отличите от настоящей.
— Ну, уж на этот счет, — отвечаем, — ваша милость не беспокойтесь: нам только бы его в свои руки достичь, а то он, наш хранитель, за себя постоит: он не торговых
мастеров, а настоящего Строганова дела, а что строгановская, что костромская олифа так варены, что и огневого клейма не
боятся и до нежных вап смолы не допустят.