Неточные совпадения
Чтобы дополнить картину этих семейных завтраков, нам остается сказать два слова о demoiselles de compagnie [Компаньонках (фр.).], которые вечно ютились
под гостеприимной кровлей кукарского господского
дома.
М-r Половинкин съежился, не зная, как выпутаться из своего неловкого положения; от господского
дома до квартиры Майзеля было битых полторы версты. Если не пойти — старик Майзель,
под начальством которого он служил, сживет со свету, если идти — Раиса Павловна рассердится. Последнее он хорошо заметил по лицу своей патронши.
Действительно,
под окнами господского
дома время от времени точно закипала волна буруна, и в воздухе дыбом поднимался тысячеголосый крик.
У Тетюева действительно было серьезное дело. Прямо от Майзеля он отправился в господский
дом, вернее, к господскому саду, где у калитки его уже поджидала горничная Нины Леонтьевны.
Под предводительством этой особы Тетюев благополучно достиг до генеральского флигелька, в котором ему сегодня была назначена первая аудиенция.
На другой день после второго спектакля, рано утром, доктор получил записку от Майзеля с приглашением явиться к нему в
дом; в post scriptum’e [Приписке (лат.).] стояла знаменательная фраза: «по очень важному делу». Бедный Яша Кормилицын думал сказаться больным или убежать куда-нибудь, но, как нарочно, не было
под руками даже ни одного труднобольного. Скрепя сердце и натянув залежавшийся фрачишко, доктор отправился к Майзелю. Заговорщики были в сборе, кроме Тетюева.
Громадный узкий пруд был сдавлен в живописных крутых берегах;
под плотиной курилось до десятка больших труб и две доменных печи; на берегу пруда тянулась заповедная кедровая роща, примыкавшая к большому господскому
дому, походившему на дворец.
Из-под раструба панталон выставлялись шелковые пестрые чулки, потому что набоб
дома всегда носил мягкие башмаки.
Одна из них описана выше; из остальных трех первая имела целью разъяснить глуповцам пользу от устройства
под домами каменных фундаментов; вторая возникла вследствие отказа обывателей разводить персидскую ромашку и третья, наконец, имела поводом разнесшийся слух об учреждении в Глупове академии.
Боже мой! стук, гром, блеск; по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; стук копыт коня, звук колеса отзывались громом и отдавались с четырех сторон; домы росли и будто подымались из земли на каждом шагу; мосты дрожали; кареты летали; извозчики, форейторы кричали; снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней; пешеходы жались и теснились
под домами, унизанными плошками, и огромные тени их мелькали по стенам, досягая головою труб и крыш.
Тогда полиция не заглядывала сюда, да и после, когда уже существовала сыскная полиция, обходов никаких не было, да они ни к чему бы и не повели —
под домом были подземные ходы, оставшиеся от водопровода, устроенного еще в екатерининские времена.
Да и мало ли еще случаев было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что умерла у нас старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут же у себя,
под домом. Что ж он? ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да на другой день к ней с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он к ней с обыском:
Неточные совпадения
Его благородию, милостивому государю, Ивану Васильевичу Тряпичкину, в Санкт-Петербурге, в Почтамтскую улицу, в
доме под номером девяносто седьмым, поворотя на двор, в третьем этаже направо».
Ой ласточка! ой глупая! // Не вей гнезда
под берегом, //
Под берегом крутым! // Что день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в
дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца не спускай!..
Правдин. Мне поручено взять
под опеку
дом и деревни при первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей люди.
— Ну, Христос с вами! отведите им по клочку земли
под огороды! пускай сажают капусту и пасут гусей! — коротко сказала Клемантинка и с этим словом двинулась к
дому, в котором укрепилась Ираидка.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она
под шумок снова переехала в свой заезжий
дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.