— Как кто? А бурлаки? Ведь их четыре тысячи, анафем, а у меня горло одно… Понимаете: одно! Сразу охрип… Ох,
моченьки моей не стало с этими мошенниками!..
Шумилова. Батюшка, ваше сиятельство! хорошо, кабы пособие-то… да нет уж моей
моченьки, ваше сиятельство! Сироты больно одолели… Моченьки-то моей нет!
— Тошнехонько мне… под сердце подкатывает… Прибрал бы господь-батюшка поскорее, а то
моченьки не стало… Я из слободских, из Черного Яру… женишка осталась, ребятенки… вся худоба… к ним урваться хотел, а меня в горах и пымали…
А скажешь, бывало: «Сват Аким, — скажешь, — ступай сети таскать!» — «Ох, живот подвело,
моченьки моей нет!» Скажи потом: «Сват, мол, Аким, ступай щи хлебать!» Ну, на это горазд был; тут об животе нет и помину; день-деньской, бывало, на печи обжигается, нет-нет да поохает: одним понуканьем только и руки-то у него двигались… самый что ни на есть пустой человек был…