Неточные совпадения
Знавши все эти его привычки, я много хорошего от него не ожидал и для
Груши, и так на
мое и вышло. Все он к ней ластился, безотходно на нее смотрел и дышал, и вдруг зевать стал и все меня в компанию призывать начал.
Те и поехали, а эти двоичкой себе остались, да я у них под сокрытьем на послухах, потому что мне из-за шкапов и выйти нельзя, да и сам себе я думал: «Вот же когда
мой час настал и я теперь настоящее исследую, что у кого против
Груши есть в мыслях вредного?»
Надавал князь мне доверенностей и свидетельств, что у него фабрика есть, и научил говорить, какие сукна вырабатывает, и услал меня прямо из города к Макарью, так что я
Груши и повидать не мог, а только все за нее на князя обижался, что как он это мог сказать, чтобы ей
моею женой быть?
— Любил, — говорит, — любил, злодей, любил, ничего не жалел, пока не был сам мне по сердцу, а полюбила его — он покинул. А за что?.. Что она,
моя разлучница, лучше меня, что ли, или больше меня любить его станет… Глупый он, глупый! Не греть солнцу зимой против летнего, не видать ему век любви против того, как я любила, так ты и скажи ему: мол,
Груша, умирая, так тебе ворожила и на рок положила.
«Чего же мне лучше этого случая ждать, чтобы жизнь кончить? благослови, господи, час
мой!» — и вышел, разделся, «Отчу» прочитал, на все стороны начальству и товарищам в землю ударил и говорю в себе: «Ну,
Груша, сестра
моя названая, прими за себя кровь
мою!» — да с тем взял в рот тонкую бечеву, на которой другим концом был канат привязан, да, разбежавшись с берегу, и юркнул в воду.
Неточные совпадения
—
Груша, жизнь
моя, кровь
моя, святыня
моя! — бросился подле нее на колени и Митя и крепко сжал ее в объятиях. — Не верьте ей, — кричал он, — не виновата она ни в чем, ни в какой крови и ни в чем!
— Прости,
Груша, меня за любовь
мою, за то, что любовью
моею и тебя сгубил!
— Иным
грушам, — начал он опять после небольшого молчания, — нужно некоторое время полежать под землей в подвале, для того чтобы войти, как говорится, в настоящий свой вкус;
моя покойница, видно, тоже принадлежала к подобным произведениям природы.
У нас,
мои любезные читатели, не во гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасичник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), — у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни
груш на дереве не увидите более, — тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалеча, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум…
Едва только герой
мой кончил это письмо, как к нему вошла
Груша, единственная его докладчица, и сказала ему, что его просят наверх к Виссариону Ардальонычу.