Неточные совпадения
При такой заре, покуда не забрана половина облитого янтарем неба, в комнатах Иды и ее матери держится очень
странное освещение — оно не угнетает, как белая ночь, и не радует, как свет, падающий лучом из-за тучи, а оно приносит с собою что-то фантасмагорическое: при этом освещении изменяются цвета и положения всех окружающих вас
предметов: лежащая на столе головная щетка оживает, скидывается черепахой и шевелит своей головкой; у старого жасмина вырастают вместо листьев голубиные перья; по лицу сидящего против вас человека протягиваются длинные, тонкие, фосфорические блики, и хорошо знакомые вам глаза светят совсем не тем блеском, который всегда вы в них видели.
Он долго ходил по всему длинному и узкому коридору, не находя никого, и хотел уже громко кликнуть, как вдруг в темном углу, между старым шкафом и дверью, разглядел какой-то
странный предмет, что-то будто бы живое.
Подойдя к столу, он положил на него один
странный предмет, с которым и вступил в гостиную, держа его пред собой в обеих руках.
Межколёсица щедро оплескана помоями, усеяна сорьём, тут валяются все остатки окуровской жизни, только клочья бумаги — редки, и когда ветер гонит по улице белый измятый листок, воробьи, галки и куры пугаются, — непривычен им этот куда-то бегущий,
странный предмет. Идёт унылый пёс, из подворотни вылез другой, они не торопясь обнюхиваются, и один уходит дальше, а другой сел у ворот и, вздёрнув голову к небу, тихонько завыл.
Неточные совпадения
Я решительно не помню, каким образом вошла мне в голову такая
странная для ребенка мысль, но помню, что она мне очень нравилась и что на все вопросы об этом
предмете я отвечал, что непременно поднесу бабушке подарок, но никому не скажу, в чем он будет состоять.
Странное свойство: я способен ненавидеть места и
предметы, точно как будто людей.
Уже выйдя из университета и приготовляясь на свои две тысячи съездить за границу, Иван Федорович вдруг напечатал в одной из больших газет одну
странную статью, обратившую на себя внимание даже и неспециалистов, и, главное, по
предмету, по-видимому, вовсе ему незнакомому, потому что кончил он курс естественником.
— Вот, могу вам рекомендовать, Евгений Константиныч, — с скромным достоинством проговорил Майзель, собственноручно подавая набобу лежавший на серебряном блюде
предмет странной формы, что-то вроде передней половины разношенной калоши: — Самое охотничье кушанье…
Странная вещь! когда я имею дело с преступником, кара составляет для меня
предмет второстепенной важности, и главное, к чему я стремлюсь, — это пробуждение в преступнике сознания нарушенного долга, нарушенной правды.