Неточные совпадения
Женни все смотрела вперед и ручкою безотчетно выпускала
одного перепела
за другим.
— Да, — вздохнув, застонала Ольга Сергеевна. —
Одну глупость сделаем,
за другую возьмемся, а там
за третью,
за четвертую и так далее.
— Если
одна пила рюмку уксуса, то
другая две
за нее, — подхватил развеселившийся Бахарев и захохотал.
За обед Помада сел, как семьянин. И
за столом и после стола до самой ночи он чего-то постоянно тревожился, бросался и суетливо оглядывался, чем бы и как услужить Лизе. То он наливал ей воды, то подавал скамейку или, как только она сходила с
одного места и садилась на
другое, он переносил
за нею ее платок, книгу и костяной ножик.
С пьяными людьми часто случается, что, идучи домой, единым Божиим милосердием хранимы, в
одном каком-нибудь расположении духа они помнят, откуда они идут, а взявшись
за ручку двери, неожиданно впадают в совершенно
другое настроение или вовсе теряют понятие о всем, что было с ними прежде, чем они оперлись на знакомую дверную ручку. С трезвыми людьми происходит тоже что-то вроде этого. До двери идет
один человек, а в дверь ни с того ни с сего войдет
другой.
Пастор
одною рукою оперся о плечо гренадера, а
другою взял
за руку сына.
Это была русская женщина, поэтически восполняющая прелестные типы женщин Бертольда Ауэрбаха. Она не была второю Женни, и здесь не место говорить о ней много; но автор, находясь под неотразимым влиянием этого типа, будет очень жалеть, если у него не достанет сил и уменья когда-нибудь в
другом месте рассказать, что
за лицо была Марья Михайловна Райнер, и напомнить ею
один из наших улетающих и всеми позабываемых женских типов.
А певцы все пели
одну гадость
за другою и потом вдруг заспорили. Вспоминали разные женские и мужские имена, делали из них грязнейшие комбинации и, наконец, остановясь на
одной из таких пошлых и совершенно нелепых комбинаций, разделились на голоса.
Одни утверждали, что да, а
другие, что нет.
— Или адресные билеты, — зачинал
другой. — Что это
за билеты? Склыка
одна да беспокойство. Нет, это не так надо устроить! Это можно устроить в два слова по целой России, а не то что здесь да в Питере, только склыка
одна. Деньги нужны — зачем не брать, только с чего ж бы и нас не спросить.
— Я вам уже имел честь доложить, что у нас нет в виду ни
одного обстоятельства, обвиняющего вашего сына в поступке,
за который мы могли бы взять его под арест. Может быть, вы желаете обвинить его в чем-нибудь, тогда, разумеется,
другое дело: мы к вашим услугам. А без всякой вины у нас людей не лишают свободы.
Соловейчик толкнул дверь и увидал, что слепой сидит на рыжем и душит его
за горло, а тот
одною рукою слабо защищается, а
другой держит набойчатую подушку.
Дни шли
за днями; дом маркизин заметно пустел, феи хотя продолжали презрительно говорить об
одной партии, но столь же презрительно и даже еще более презрительно отзывались и о
другой.
«Ну что ж, — думал он, — ну я здесь, а они там; что ж тут прочного и хорошего. Конечно, все это лучше, чем быть вместе и жить черт знает как, а все же и так мало проку. Все
другом пустота какая-то… несносная пустота. Ничего, таки решительно ничего впереди, кроме труда, труда и труда из-за
одного насущного хлеба. Ребенок?.. Да бог его знает, что и из него выйдет при такой обстановке», — думал доктор, засыпая.
Лиза случайно встретилась с
одним своим старым институтским
другом, Полинькой Режневой, которая двумя годами ранее Лизы окончила курс и уже успела выйти замуж
за некоего отставного корнета Калистратова.
— Нет, вы теперь объясните мне: согласны вы, чтобы гробовщики жили на
одном правиле с столярями? — приставал бас с
другой стороны Лизиной комнаты. — Согласны, — так так и скажите. А я на это ни в жизнь, ни
за что не согласен. Я сам доступлю к князю Суворову и к министру и скажу: так и так и извольте это дело рассудить, потому как ваша на все это есть воля. Как вам угодно, так это дело и рассудите, но только моего на это согласия никакого нет.
Самовар ставился
за самоваром, по мере того как
один приживальщик продирал
за другим свои глаза.
Одна из этих дверей, налево от входа, вела в довольно просторную кухню;
другая, прямо против входа, — в длинную узенькую комнатку с
одним окном и камином, а третья, направо, против кухонной двери, — в зал,
за которым в стороне была еще
одна, совершенно изолированная, спокойная комната с двумя окнами.
Белоярцев в это время хотя и перестал почти совсем бояться Лизы и даже опять самым искренним образом желал, чтобы ее не было в Доме, но, с
одной стороны, ему хотелось, пригласив Помаду, показать Лизе свое доброжелательство и поворот к простоте, а с
другой — непрезентабельная фигура застенчивого и неладного Помады давала ему возможность погулять
за глаза на его счет и показать гражданам, что вот-де у нашей умницы какие
друзья.
— Нарочно чертов сын заховался, — отвечал Бачинский. — А здесь самое первое место для нас. Там сзади проехали
одно болото, тут вот
за хатою, с полверсты всего, —
другое, а уж тут справа идет такая трясина, что не то что москаль, а и сам дьявол через нее не переберется.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж
одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с
другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это
за жаркое? Это не жаркое.
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела;
за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям;
за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом;
за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся
одна к
другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо к семейству городничего.
«Грехи, грехи, — послышалось // Со всех сторон. — Жаль Якова, // Да жутко и
за барина, — // Какую принял казнь!» // — Жалей!.. — Еще прослушали // Два-три рассказа страшные // И горячо заспорили // О том, кто всех грешней? //
Один сказал: кабатчики, //
Другой сказал: помещики, // А третий — мужики. // То был Игнатий Прохоров, // Извозом занимавшийся, // Степенный и зажиточный
Некоторое время Угрюм-Бурчеев безмолвствовал. С каким-то странным любопытством следил он, как волна плывет
за волною, сперва
одна, потом
другая, и еще, и еще… И все это куда-то стремится и где-то, должно быть, исчезает…
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это люди какие-то особенные, что они самой природой созданы для того, чтоб ходить без конца, ходить по всем направлениям. Что они спускаются с
одной плоской возвышенности для того, чтобы лезть на
другую плоскую возвышенность, переходят через
один мост для того, чтобы перейти вслед
за тем через
другой мост. И еще мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…